Лучшая фантастика XXI века

– Нет, разумеется, ты не можешь узнать, что купил резервуарный человек! Это входило в сделку – потому-то мы и получили такую прибыль. Никто не знает, что мы продали. Ни я, ни босс. Тот, кто это продал? Он перевел деньги в наличные много лет назад, и с тех пор его никто не видел. Пассивный партнер, привилегированные акции, контрольный пакет – но он невидимка. Мы общаемся с ним посредством адвокатов, которые общаются с адвокатами, которые, по слухам, оставляют записки под могильным камнем на крошечном кладбище на острове Питкэрн и приплывают на баркасе за инструкциями.

Эта гипербола вызвала у Леона раздражение. Третий день на работе – а пронизанный солнцем озонированный псевдолес уже казался затхлым, как старая спортивная сумка (которая лежала под столом в ожидании дня, когда он наконец уйдет из офиса вовремя, чтобы успеть в бесплатный спортзал). Бротиган раздражал сильнее, чем гипербола.

– Я не идиот, Бротиган, так что хватит относиться ко мне как к идиоту. Ты нанял меня, чтобы я работал, но пока я слышу от тебя только срач, сарказм и секреты. – Аллитерация получилась непреднамеренная, однако у него они всегда хорошо получались. – Вот что я хочу знать: есть ли хоть одна малюсенькая причина, по которой мне следует прийти завтра на работу? Или лучше остаться дома и сосать зарплату, пока тебе не надоест меня содержать?

Речь была не совсем спонтанная. Леон разбирался в промышленной психологии – сплошные пятерки и предложение места в докторантуре, которое заинтересовало его куда меньше практического приложения сладостной науки убеждения. Он понимал, что Бротиган намеренно подталкивает его, чтобы посмотреть, насколько он поддастся. В подталкивании рекламщикам нет равных: если можешь убедить кого-то полюбить что бы то ни было, значит, можешь убедить и возненавидеть. Две стороны одной монеты.

Бротиган изобразил гнев, но Леон три дня изучал его и видел, что искренности в этой эмоции не больше, чем в самом Бротигане. Леон осторожно раздул ноздри, выпятил грудь, выставил подбородок. Он продавал свое возмущение, словно картофельные чипсы, незарегистрированные ценные бумаги или нелегальные таблетки для похудения. В ответ Бротиган попытался продать свой гнев. Леон отказался. Бротиган купил.

– Появилось новое, – сообщил он заговорщическим шепотом.

– Новое что? – прошептал в ответ Леон. Они по-прежнему стояли почти вплотную, их тела дрожали от злости, но Леон предоставил заниматься этим другой части сознания.

– Новое чудовище, – сказал Бротиган. – Отправился в резервуар всего в сто три. Самый молодой из всех. Незапланированный. – Он посмотрел вверх, вниз, влево, вправо. – Несчастный случай. Невероятный несчастный случай. Невероятный, но случившийся, что означает?..

– Что никакого несчастного случая не было, – ответил Леон. – Полиция?

Невозможно было не подыграть телеграфному стилю общения Бротигана. И здесь секрет тоже заключался в силе убеждения. Стоило с ним заговорить, как ты начинал ему симпатизировать. А он тебе. Два человека сливались в единое целое. Возникала связь. Это напоминало примирительный секс.

– Он трижды король. Какая-то африканская республика, остров и одно из мелких балтийских государств. У них там нет гласных. Мкслплкс или что-то вроде этого. Его разыскивали ВТО и ООН – за целые своды международного торгового законодательства. Так что простые копы тут ни при чем. Это дело рук дипломати ческого корпуса. И, разумеется, он не мертв, что все усложняет.

– Почему?

– Мертвые люди становятся корпорациями. Ими управляют советы директоров, которые действуют предсказуемо, пусть и не всегда рационально. Живые люди непостоянны. Сейсмоопасны. Непрогнозируемы. Но с другой стороны… – Бротиган поиграл бровями.

– С другой стороны, они покупают вещи.

– Крайне редко – но покупают.

* * *

Вся жизнь Леона была посвящена дисциплине. Однажды он слышал, как гуру похудения объяснял, что секрет стройной фигуры заключается в том, чтобы по-настоящему «слушать свое тело» и есть лишь до того момента, пока оно не сообщит, что насытилось. Леон слушал свое тело. Оно ежедневно желало три пиццы с пепперони и грибами плюс большой пирог. И старомодные солодовые молочные коктейли, те, что можно приготовить на кухне при помощи древнего агрегата «Гамильтон Бич», в пластмассовой емкости цвета авокадо, а потом подать в высоком красном анодированном алюминиевом стакане. Тело Леона очень красочно описывало, чем ему следует питаться.

Поэтому Леон игнорировал свое тело. Игнорировал свое сознание, когда оно сообщало, что желает уснуть на диване за просмотром видео, которое перемещалось за взглядом, отслеживало нейронную активность и пыталось подстроить сюжет, чтобы увлечь зрителя. Вместо этого Леон заставлял сознание сидеть на кровати и поглощать многочисленные книги по саморазвитию, которые распечатывал и складывал в высокую стопку.

Леон игнорировал лимбическую систему, которая каждое утро уговаривала его лишний часок поваляться в постели после звонка будильника. Игнорировал сообщения об усталости, которые получал, тратя час перед завтраком на йогу и медитацию.