Лучшая фантастика XXI века

Леон понял, что тяжело дышит: лицевой щиток запотел, несмотря на обдувавшие его струйки воздуха.

– Буле, – сказал он, – смысл этой истории в том, чтобы продемонстрировать мне вашу уязвимость и заставить меня в ответ рассказать свою историю, но ваша история – не об уязвимости. Вас избили до смерти, однако вы выжили, стали сильнее, превратились вот в это, – он взмахнул руками, – в это тело, этого жуткого гиганта размером с город. Вы не уязвимей чертова Зевса.

Риа рассмеялась, тихо, но отчетливо.

– Я же говорила, – сказала она Буле. – Хороший парень.

Нижняя половина лица Буле сжалась, точно кулак, и шум машин изменился на полтона. Потом Буле выдавил из себя улыбку, казавшуюся искусственной даже на его изуродованном лице.

– У меня есть теория, что многие мировые проблемы можно решить при помощи позитивного восприятия, – сказал он. – Мы слишком много времени тратим на беспокойство о редких печальных событиях. Похищения детей. Террористические атаки. Украденные секреты, которые уничтожат бизнес. Разгневанные потребители, которые выиграют колоссальные суммы по маловероятным искам. Все эти нелепые страхи, от которых писаешь в постель и ломаешь руки. – Его голос нарастал и затихал, словно проповедь священника, и Леон с трудом удерживался, чтобы не раскачиваться ему в такт. – И в то же время мы не задумываемся о более вероятных происшествиях: автомобильных авариях, крушениях самолетов, утоплениях в ванне. Будто сознание не может не думать об абсурде и не может не забывать о повседневности.

– Переходи к делу, – сказала Риа. – Это очень милая речь, но не ответ на вопрос.

Буле мрачно посмотрел на нее в зеркало, его мраморные глаза в сеточке лопнувших кровяных сосудов и красных морщин казались демоническими.

– Человеческое сознание имеет неправильный перекос. Который можно исправить. – В его голосе явственно слышалось возбуждение. – Представьте продукт, который позволит ощутить свои знания… представьте, что, услышав: «Лотто: нужно играть, чтобы выиграть», – каждый будет сразу понимать, какая это чушь. Понимать, что по статистике покупка лотерейного билета практически не влияет на шансы выиграть. Представьте, что вы объясняете людям войну с терроризмом – а они хохочут до слез! Представьте, что рынки ценных бумаг работают на основании реалистичных оценок рисков, а не зависти, паники и жадности.

– Ты будешь намного беднее, – заметила Риа.

Буле закатил глаза.

– Интересная теория, – сказал Леон. – Я бы принял такое лекарство.

Глаза Буле метнулись к нему, яростно впились в него.

– В этом и заключается проблема. Те, кто согласится на лекарство, в нем не нуждаются. Политики, маклеры и букмекеры знают, как работает вероятность, но также знают, что люди, от которых зависят их доходы и счастье, ни черта в ней не понимают, а потому рациональности здесь не место. И значит, существует только одно решение.

– Медведи, – выпалил Леон.

Риа шумно вздохнула.

– Чертовы медведи, – согласился Буле, он произнес это с безмерной усталостью, и Леону захотелось обнять его. – Да. Мы не могли вручить этот инструмент социальных реформ людям, которые были готовы его принять. И потому мы…

– Превратили его в оружие, – закончила Риа.

Леон чувствовал, что конечности комбинезона утрачивают гибкость, поглощая отходы его жизнедеятельности. И ему надо было отлить. И он не хотел шевелиться.

– Вы опаивали людей?

– Леон, – с укоризной произнес Буле. – Они согласились стать добровольцами в медицинских испытаниях. И все получилось. Они перестали носиться кругами и вопить: «Небо рушится, небо рушится!» – и постигли… дзен. Счастье, спокойное и уравновешенное. Безголовые цыплята превратились в авиадиспетчеров с твердым взглядом.

– И ваша лучшая подруга вышибла вам мозги, потому что…

– Потому что, – ответил Буле писклявым фальцетом Микки-Мауса, – неэтично выпускать такой продукт на широкий рынок.

Риа сидела так тихо, что Леон почти забыл о ней.

Он поерзал.

– Думаю, это только часть истории.

– Мы собирались продавать это как лекарство от тревожности.

– И?

Риа резко встала.

– Я подожду снаружи.

Она вышла. Буле снова закатил глаза.

– Как заставить людей принимать лекарство от тревожности? Кучу людей? Представь, что я поручил тебе этот проект, выделил бюджет…

Леон разрывался между желанием догнать Риа и желанием остаться в магнетическом обществе Буле. Он пожал плечами.

– Так же, как и любое другое лекарство. Составить диагностический протокол, расширить круг людей, которых он охватывает. Распространить слухи об эпидемии тревожности. Это несложно. Страх продается. Эпидемия страха? Слишком просто. Чересчур просто. Привлечь страховщиков, сделать скидки на препараты, чтобы прописать курс лечения было дешевле, чем тратить время операторского центра на объяснения, почему человек не получает лекарства.

– Ты мой человек, Леон, – сказал Буле. – Именно так.

– Да?

Снова улыбка за миллион долларов.

– Да.

О!

– И сколько?