Лучшая фантастика XXI века

– В этом все дело. Мы начали с маленького рынка. В Стране басков. Местные власти были рады сотрудничать. Масса возможностей точно настроить послание. Баски – самые жадные до СМИ люди на планете, относятся к СМИ так же, как в прошлом веке японцы относились к электронике. И если бы нам удалось их подцепить…

– Сколько?

– Около миллиона. Более половины населения.

– Вы создали биологическое оружие, которое наделяет жертву математическими способностями, и заразили больше миллиона басков?

– Лотерея развалилась. Тогда я понял, что сработало. Продажи лотерейных билетов упали на восемьдесят процентов. Рухнули.

– А потом подруга проломила вам голову?

– М-м.

С каждой секундой комбинезон становился все менее удобным. Леон задумался, не лишится ли способности двигаться, если слишком задержится в раздувшемся защитном костюме.

– Скоро мне придется уйти.

– С эволюционной точки зрения, неспособность к оценке риска является преимуществом.

Леон медленно кивнул.

– Пожалуй, соглашусь. Делает тебя находчивым…

– Заставляет колонизировать новые земли, пригласить на свидание прекрасную мартышку с соседнего дерева, завести ребенка, которого не на что содержать.

– И ваши вычислительные бомбы перестали действовать?

– Практически, – ответил Буле. – Но это нормальное явление. Когда люди переселяются в большие города, рождаемость падает. И тем не менее, хотя число городских жителей растет, человеческая раса не вымирает. Социальные перемены требуют времени.

– А потом подруга проломила вам голову?

– Прекрати это повторять.

Леон встал.

– Пожалуй, пойду искать Риа.

Буле недовольно фыркнул.

– Ради бога. И спроси, почему она не довела дело до конца? Действовала ли под влиянием момента или заранее все спланировала? Почему воспользовалась кофейником, а не хлебным ножом? Знаешь, мне самому интересно.

Леон двинулся к двери, неуклюжий в распухшем комбинезоне. С трудом забрался в шлюз и, слушая шипение воздуха, старался не думать о Риа, кидающейся на старика, о поднимающемся и опускающемся кофейнике.

Она ждала его по ту сторону шлюза, ее комбинезон тоже раздулся.

– Идем, – сказала она и взяла его за руку, прорезиненные ладони перчаток прилипли друг к другу.

Риа протащила Леона сквозь многочисленные помещения тела Буле, втолкнула в последнюю дверь, развернула и резко дернула шнур на комбинезоне. Комбинезон распался на две половины, которые соскользнули на пол. Когда прохладный воздух коснулся пленки пота на теле Леона, тот выдохнул – сам того не замечая, он задержал дыхание.

Риа уже сорвала с себя комбинезон, ее лицо было раскрасневшимся и потным, волосы слиплись. Небольшие влажные пятна темнели под мышками. Расторопная сотрудница подобрала комбинезоны. Риа холодно поблагодарила ее и направилась к выходу.

– Я не думала, что он так поступит, – сказала она, когда они оказались на улице, за пределами тела Буле.

– Ты пыталась его убить, – ответил Леон. Посмотрел на ее руки, с короткими опрятными ногтями и крупными костяшками. Попытался представить сухожилия, натянутые, как парусные канаты на ветру, представить, как эти руки ритмично поднимают и опускают тяжелый серебряный кофейник.

Риа вытерла ладони о брюки и спрятала в карманы, неуклюже, без привычной самоуверенности.

– Я этого не стыжусь. Я горжусь этим. Не каждому хватило бы смелости. Если бы не я, ты и все, кого ты знаешь, были бы… – Она вытащила руки из карманов, сжала в кулаки. Покачала головой. – Я думала, он расскажет тебе о том, что нам понравилось в твоей выпускной работе. А потом мы могли бы обсудить твое место здесь…

– Ты ничего мне не сказала, – заметил Леон. – Я мог бы избавить тебя от хлопот. Этот вопрос я не обсуждаю.

Риа покачала головой.

– Это Буле. Ты не можешь помешать нам сделать то, чего мы хотим. Я не пытаюсь запугать тебя. Такова реальность. Если мы захотим повторить твой эксперимент, мы это сделаем, в любом масштабе…

– Но я в этом участвовать не буду, – перебил Леон. – Вот в чем суть.

– Не совсем так. И если ты думаешь, что тебе удастся избежать участия в том, чего хочет Буле, тебя ждет сюрприз. Мы можем дать тебе то, чего хочешь ты.

– Нет, не можете, – ответил он. – Это я знаю наверняка. Не можете.

* * *

Представьте нормальную женщину за обедом. Спросите ее про завтрак. Если обед хорош, она скажет, что завтрак был великолепен. Если обед ужасен, поведает о кошмарном завтраке.

Теперь спросите ее про ужин. Если обед плох, она предположит, что ужин тоже не удастся. Если обед хорош, ее ожидания относительно ужина будут оптимистичны.

Объясните ей эту динамику и снова задайте вопрос про завтрак. Она попытается вспомнить подробности, текстуру овсяных хлопьев, был ли сок холодным и вкусным или тепловатым и склизким. Она будет вспоминать изо всех сил, а затем, если обед хорош, скажет, что завтрак был хорошим. И если обед плох – что завтрак был плохим.

С этим ничего не поделаешь. Вы можете понимать, что происходит, но не можете это изменить.

А если сможете?

* * *