Лучшая французская поэзия

И крался тихо сквозь лесок

На ужин для добычи к стаду.

Увидев там, что Жучко спит,

Обняв пастушку, Фирс храпит,

И овцы все лежали сряду,

Он мог из них любую взять;

Но, не довольствуясь убором,

Хотел прикрасить разговором

И именем овец назвать.

Однако чуть лишь пасть разинул,

Раздался в роще волчий вой.

Пастух свой сладкой сон покинул,

И Жучко с ним бросился в бой;

Один дубиной гостя встретил,

Другой за горло ухватил;

Тут поздно бедной волк приметил,

Что чересчур перемудрил,

В полах и в рукавах связался

И волчьим голосом сказался.

Но Фирс недолго размышлял,

Убор с него и кожу снял.

Я притчу всю коротким толком

Могу вам, господа, сказать:

Кто в свете сем родился волком,

Тому лисицой не бывать.

Перевод М. Ломоносова

Крестьянин и смерть

Набрав валежнику порой холодной, зимной,

Старик, иссохший весь от нужды и трудов,

Тащился медленно к своей лачужке дымной,

Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров.

Нес, нес он их и утомился,

Остановился,

На землю с плеч спустил дрова долой,

Присел на них, вздохнул и думал сам с собой:

«Куда я беден, боже мой!

Нуждаюся во всем; к тому ж жена и дети,

А там подушное, боярщина, оброк…

И выдался ль когда на свете

Хотя один мне радостный денек?»

В таком унынии, на свой пеняя рок,

Зовет он смерть: она у нас не за горами,

А за плечами:

Явилась вмиг

И говорит: «Зачем ты звал меня, старик?»

Увидевши ее свирепую осанку,

Едва промолвить мог бедняк, оторопев:

«Я звал тебя, коль не во гнев,

Чтоб помогла ты мне поднять мою вязанку».

Из басни сей

Нам видеть можно,

Что как бывает жить ни тошно,

А умирать еще тошней.

Перевод И. Крылова

* * *

Жениться хорошо, да много и досады.

Я слова не скажу про женские наряды:

Кто мил, на том всегда приятен и убор;

Хоть правда, что при том и кошелек неспор.

Всего несноснее противные советы,

Упрямые слова и спорные ответы.

Пример нам показал недавно мужичок,

Которого жену в воде постигнул рок.

Он, к берегу пришед, увидел там соседа:

Не усмотрел ли он, спросил утопшей следа.

Сосед советовал вниз берегом идти:

Что быстрина туда должна ее снести.

Но он ответствовал: «Я, братец, признаваюсь,

Что век она жила со мною вопреки;

То истинно теперь о том не сомневаюсь,

Что, потонув, она плыла против реки».

Перевод М. Ломоносова

Мольер

Триссотин и Вадиус

(Вольный перевод из мольеровой комедии «Les femmes savantes»)[1]

Действие 3. Явление 5.

Вадиус

Вы истинный поэт! скажу вам беспристрастно,

Триссотин

Вы сами рифмы плесть умеете прекрасно.

Вадиус

Какой высокий дух в поэзии у вас!

Я часто вашу мысль отгадываю в час.

Триссотин

А ваш в эклогах стих так прост,

невинен, плавен!

И самый Теокрит едва ль вам будет равен.

Вадиус

Ах! в ваших басенках не меньше красоты;

Мы как условились срывать одни цветы.

Триссотин

Но ваши буриме… о! это верх искусства!

Вадиус

А в ваших мелочах какой язык и чувства!

Триссотин

Когда б отечество хотело вас ценить…

Вадиус

Когда б наш век умел таланты ваши чтить,

Триссотин

Конечно б вас листом похвальным наградили.

Вадиус

А вам бы монумент давно соорудили.

Триссотин

Дождемся, может быть. – Хотите ль, мой поэт,

Послушать строфы две?

Вадиус

Прочесть ли вам сонет

На прыщик Делии?

Триссотин

Ах! мне его читали.

Вадиус

Известен автор вам?

Триссотин

Прозванья не сказали,

Но видно по стихам, что он семинарист:

Какие плоскости! Язык довольно чист,

Но вкуса вовсе нет; вы согласитесь сами.

Вадиус

Однако ж он хвалим был всеми знатоками.

Триссотин

А я и вам и им еще сказать готов,

Что славный тот сонет собранье рифм и слов,

Вадиус

Немного зависти…

Триссотин

Во мне? избави боже!

Завидовать глупцам и быть глупцом – все то же,

Вадиус

Сонет, сударь, хорош, скажу вам наконец;

А доказательство… я сам его творец.

Триссотин

Вы?

Вадиус

Я.

Триссотин

Не может быть, по чести, это чудо!

Конечно, мне его читали очень худо,

Иль я был развлечен – Но кончим этот спор;

Я вам прочту рондо.

Вадиус

Парнасский, старый сор,

Над коим лишь себя педантам сродно мучить.

Триссотин

Так, следственно, и вам не может он наскучить.

Вадиус

Прошу, сударь, своих имен мне не давать.

Триссотин

Прошу и вас равно меня не унижать.

Вадиус

Пошел, тащись, тугой, надутый умоборец!

Триссотин

Пошел, ползи ты сам, водяный рифмотворец!

Вадиус

Пачкун!

Триссотин

Ветошник!

Вадиус

Враль!

Триссотин

Ругатель под рукой!

Вадиус

Когда бы не был трус, ты был бы сам такой.

Триссотин

Пошел проветривать лежалые творенья!

Вадиус

А ты ступай, беги просить у муз прощенья

За нестерпимый свой, проклятый перевод,

За изувеченье Горация…

Триссотин

Урод!

А ты каков с твоим классическим поэтом?

Стыдись пред справщиком, стыдись пред целым светом!

Вадиус

Но ни один журнал меня не оглашал,

А ты уже давно добычей критик стал.

Триссотин

Я тем-то и горжусь, рифмач, перед тобою,

Во всех журналах ты пренебрежен с толпою

Вралей, которые не стоят и суда,

А я на вострие пера их завсегда,

Как их опасный враг!

Вадиус

Так будь и мой отныне

Сейчас иду писать в стихах о Триссотине!

Триссотин

И только их прочтут, зеваючи, друзья.

Пожалуй, мучь себя, не испугаюсь я

И гряну сам в стихах!

Вадиус

А мы им посмеемся.

Триссотин

Довольно! я молчу, на Пинде разочтемся!

Перевод И. Дмитриева

Стансы