Лучшая половина мафии

Они еще раз обошли пустой первый этаж и стали по одному подниматься на второй. Лестница была слишком узкой, чтобы два человека могли идти по ней рядом.

Эммануэль в сердцах стукнул кулаком по стене телефонной будки. Когда телефон ресторана не ответил, он еще раз попытался дозвониться до виллы «Ривера», но номер был постоянно занят. Чертыхнувшись с досады, Эммануэль бегом вернулся к машине, выехал из гаража и погнал машину к ресторану «Сан-Лоренцо».

Паваротти допел арию, загремели неистовые аплодисменты. Певец поблагодарил аудиторию: «Grazie, grazie». Запись кончилась как раз тогда, когда водители подошли к двери отдельного кабинета. За дверью было тихо.

Дверь оказалась запертой снаружи на старинный железный засов. Навалившись вместе, два водителя освободили защелку и отодвинули засов. Выждав немного, они переглянулись, согласно кивнули друг другу и приготовились ворваться внутрь.

С пистолетами на изготовку они одновременно ударили ногами в тяжелую дубовую дверь. Дверь со скрипом открылась, потом стала медленно закрываться. Водитель дона Роберто придержал ее плечом, в тишине было слышно его тяжелое дыхание. Он заглянул внутрь.

— Матерь божья!..

Комнату освещали свечи, стоявшие на столе в двух подсвечниках, и электрические светильники на стенах, льющие приглушенный свет. Красные занавеси на окнах гармонировали с темно-красным ковром на полу. Тяжелые старинные стулья с высокими спинками отбрасывали длинные тени на шероховатые белые стены и на людей, все еще сидящих на этих стульях.

Во главе стола восседал дон Роберто Лучано, сжимавший в руке поднятый стакан вина. Его тело, опирающееся на высокую спинку стула с подголовником, слегка осело на один бок. По правую руку от него сидел Константино, он держался совершенно прямо, откинувшись на спинку стула, голова его была повернута, как будто он разговаривал с отцом. Слева от дона упал на стол Альфредо, красное вино из его стакана разлилось по белой скатерти. Фредерико наклонился к Альфредо, его лицо исказила гримаса, которую можно было бы принять за улыбку.

Самый молодой из Лучано, Эмилио, по-видимому, встал из-за стола, перед тем как его настигла смерть. Он повалился впереди упал на колени. У его ног лежал разбитый стакан, который он, вероятно, поднимал, чтобы провозгласить тост. Одна рука Эмилио все еще сжимала край скатерти.

Водитель дона, человек, прослуживший ему пятнадцать лет, сам не понимал, как смог заставить себя подойти к каждому телу и проверить пульс. Он и так знал, что все мертвы, но долг требовал убедиться в этом. Покончив с тяжкой обязанностью, он не выдержал и разрыдался, закрыв лицо руками. Взрослый мужчина плакал от горя и бессилия и не мог остановиться. Дон Роберто был для него как отец. Глядя на его бездыханное тело, он молился, чтобы все происшедшее оказалось кошмарным сном и дон на самом деле был жив.

Марио Домино, адвокат дона Роберто и его друг на протяжении вот уже сорока лет, прибыл в ресторан одновременно с полицией. Атмосферу, царившую в ресторане, можно было бы охарактеризовать как ошеломленное молчание. Никто не мог до конца поверить в то, что произошло, и высказать свои чувства вслух. Эммануэль с пепельно-серым лицом сидел в машине, все еще сжимая пальцы на руле. Именно он сообщил о случившемся Марио Домино.

Домино подошел к его машине, Эммануэль повернулся. Он не мог произнести ни слова, пришлось сначала облизнуть пересохшие губы. Да и в том состоянии глубокого шока, в котором он пребывал, вряд ли он мог сказать что-то осмысленное. Эммануэль осознал истинные масштабы трагедии только тогда, когда Домино проводил его по узкой лестнице наверх и он увидел сцену преступления своими глазами.

Тела оставались в прежних позах: до прибытия полиции и судебно-медицинских экспертов на месте преступления нельзя было ничего трогать. Домино понурил голову, медленно опустился на колени и стал молча молиться. Впоследствии он вспомнил, что все остальные последовали его примеру. Каждый из них был по-своему знаком с человеком, чье неподвижное тело застыло во главе стола.

Даже мертвый, Лучано производил грозное впечатление. Его открытые глаза, казалось, сверкали гневом, как будто он знал, кто его убийца.

Подъезжая к вилле, Домино увидел вокруг нее множество полицейских машин, в доме светились все окна. Домино прибавил скорость, боясь, что кто-нибудь раньше его сообщил Грациелле трагическую новость.

Известие об убийстве внуков дона Роберто оказалось для Домино последней каплей, он больше не мог сдерживаться и разрыдался. Домино чувствовал, что должен выплакаться, дать выход своему горю, прежде чем он сможет предстать перед Грациеллой и рассказать ей о еще большем несчастье.

Напротив входа стояла «Скорая помощь» с открытыми дверцами. Из дома вынесли два маленьких тела, накрытых простынями, и погрузили в машину. Повсюду сновали полицейские в форме и в штатском.