Лучшая половина мафии

Мойры в ее комнате не оказалось. Насмерть перепуганная безжалостным убийством детей, она заперлась в ванной. Жуткая картина все еще стояла у нее перед глазами. Грациелле пришлось долго успокаивать ее и уговаривать открыть дверь. В конце концов минут через пятнадцать дверь приоткрылась. Все лицо Мойры было в потеках от размазанной туши, накладные ресницы отвалились. От долгих рыданий у нее покраснел кончик носа, что придавало ее лицу немного комичный вид. Однако, услышав о смерти Фредерико, она совсем обезумела и стала яростно требовать, чтобы ее отправили домой.

— Мы с Фредди сейчас же уезжаем из этого проклятого места, мы возвращаемся домой! — кричала она.

Грациелла попыталась ее успокоить, не повышая голоса, но это само по себе, казалось, привело Мойру в еще большую ярость. Она кричала все громче и громче, пока крик не перешел в бессвязные вопли. В конце концов Грациелле пришлось прибегнуть к последнему способу успокоить невестку — дать ей пощечину.

Она ударила Мойру раз, потом другой. Врач стоял рядом. Мойра плюнула свекрови в лицо, стала махать кулаками и драться ногами, визжала, кричала врачу, чтобы тот не позволял Грациелле ее трогать. Грациелла не обращала ни малейшего внимания на оскорбления в свой адрес: срывающиеся с перепачканных размазанной помадой губ слова ничего не значили.

— Никто не смеет бить меня, слышишь, ты, стерва? Сука долбаная! С меня хватит, я сматываюсь из этого дома!

Мойра принялась судорожно хватать из шкафа вещи и как попало швырять в чемодан. Казалось, ничто уже не может привести ее в чувство. Но в конце концов Мойра успокоилась сама. В очередной раз метнувшись к гардеробу, она увидела свое отражение в зеркале и замерла, уставившись на себя, будто не узнавая. Потом Мойра вдруг начала смеяться, показывая на себя пальцем в зеркало. Она все смеялась и смеялась, пока у нее не подогнулись колени и она не рухнула без сознания.

Врач перенес ее на кровать и проверил пульс. Повернувшись к Грациелле, он тихо сказал:

— Иногда природа помогает человеку справиться с невыносимым, но проследите, пожалуйста, чтобы, когда она очнется, при ней кто-то был.

— Обязательно будет, доктор, — откликнулась Грациелла. По ее тону врач понял, что она имеет в виду себя. Она бережно укрыла Мойру одеялом.

Когда они вышли из комнаты, врач предупредил, что ей нужно беречь себя и обязательно отдыхать. Грациелла в ответ только отмахнулась. Перегнувшись через перила лестницы, она окликнула Марио Домино и попросила его проводить врача до дверей. Затем она пересекла площадку, остановилась перед комнатой Софии и приоткрыла дверь.

София спала, лежа лицом вниз и раскинув руки, одна рука свисала с кровати на пол.

* * *

Спустившись в холл, врач попросил Марио Домино проследить за тем, чтобы Грациелла не довела себя до изнеможения. В это время сверху раздался голос Грациеллы. Оба мужчины как по команде обернулись.

— Доктор, вас не затруднит оставить транквилизаторы, боюсь, они еще могут понадобиться моим невесткам? Я за ними прослежу, не беспокойтесь. Спасибо, доктор, спасибо, что пришли, сегодня ваша помощь нам очень пригодилась. Марио… до свидания, спокойной ночи.

Глядя на удаляющиеся огни задних фар автомобиля врача, Марио стал медленно надевать пальто. Он чувствовал себя так, как будто Грациелла захлопнула дверь у него перед носом, но оставаться было уже незачем, он больше ничем не мог помочь. Грациелла хотела, чтобы он ушел, поэтому, проболтавшись без дела в пустом холле еще минут пятнадцать, Марио вышел за дверь. Однако уйти он не мог. Он сел на каменные ступени лестницы и, обхватив голову руками, заплакал.

Мойра проснулась, выпила теплого молока и сейчас спала спокойным сном. Роза так и спала с тех пор, как врач сделал ей укол. Тереза была даже рада этому: ее собственное горе было слишком велико, чтобы делить его с кем-то. Она хотела только одного: лежать в темноте в одиночестве и чтобы ее никто не трогал.

Грациелла проведала всех и уговорила Терезу выпить немного бренди. Софии она еще не рассказала новость, хотя видела полоску света под ее дверью и знала, что та проснулась. Чтобы поговорить с Софией, Грациелле нужно было собраться с духом. Женщина так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони…

София не лежала в кровати, а сидела за туалетным столиком, сцепив руки на коленях. Ее длинные темные волосы были распущены и доходили почти до талии. Из-за транквилизаторов ее сознание было немного затуманено, глаза опухли и покраснели от слез. Губы ее беззвучно шевелились, как будто она разговаривала сама с собой или молилась. Когда Грациелла вошла в комнату и остановилась у нее за спиной, София не оглянулась. Она никак не отреагировала, даже когда Грациелла положила руки ей на плечи.

София продолжала сидеть, бессмысленно уставившись в зеркало. Ее темные глаза казались огромными для небольшого личика в форме сердечка. Грациелла взяла со столика расческу с серебряной ручкой и стала расчесывать длинные волосы невестки плавными ритмичными движениями. Иногда волосы потрескивали, электризуясь, и испускали искры. София закрыла глаза.