Лучшая половина мафии

София почувствовала приступ тошноты и сказала чуть слышно:

— Ты можешь мне доверять, Тереза. Надеюсь, что мистеру Морено вы также можете доверять — ради вашего же блага.

С этими словами София вышла из комнаты. Тереза наткнулась на вопросительный взгляд дочери. Роза пребывала в полном замешательстве. Она с трудом верила, что это ее мать: Тереза менялась прямо на глазах, и метаморфоза эта была пугающей.

— Пожалуй, я пойду спать, мама. — Она поцеловала Терезу в щеку, пытаясь переварить все, что услышала.

Тереза схватила дочь за руку и крепко ее сжала:

— Все, что я делаю, я делаю для вас всех, Роза.

— Спокойной ночи, тетя Мойра… Спокойной ночи, мама.

Мойра сказала, что тоже пойдет спать, потом похлопала Терезу по плечу и нагнулась к ее уху.

— Я тебя поддерживаю, — заверила она. — Он всего лишь мальчишка. Мы вдвоем с ним справимся.

Тереза осталась сидеть во главе стола, в кресле дона Роберто, задумчиво поглаживая резных деревянных львов на подлокотниках.

Грациелла вошла с чашкой горячего чая, которую принесла для себя.

— Можно с тобой поговорить, мама? — Тереза тщательно подбирала слова. — Ты сказала, что, если понадобится, мы можем взять твои драгоценности. К сожалению, мама, это время настало. Мы уже почти готовы продать наше предприятие, но у нас кончились деньги. Я хочу, чтобы все было сделано как следует, и…

Грациелла открыла сейф, достала большую, обтянутую кожей шкатулку и открыла ключом крышку. Они вместе стали разглядывать сверкающие украшения: бриллиантовую булавку для галстука, которую носил Лучано, броши, кольца… Тереза взяла в руки длинную нить прекрасного жемчуга. Грациелла, не говоря ни слова, тщательно заперла шкатулку и убрала ее обратно в сейф.

— Это настоящий жемчуг? Как по-твоему, сколько он стоит?

Тереза крутила бусы под настольной лампой, не в силах определить, что это — хорошая подделка или действительно драгоценность. Но жемчуг был крупный, прекрасно подобранный. Грациелла небрежно бросила в ответ:

— Тысяч двадцать пять, хотя скорее всего побольше. Столько мой муж заплатил за них в тысяча девятьсот пятидесятом году. Сейчас они наверняка стоят значительно дороже.

Уловив в ее елейном тоне язвительные нотки, Тереза покраснела — исключительно ради приличия.

— Спасибо, мама. Этот жемчуг пойдет на благое дело. Прости, что пришлось обратиться к тебе с такой просьбой.

Грациелла легко поцеловала ее в щеку, но Тереза не могла избавиться от привычного чувства: она недостаточно хороша для семьи Лучано.

Тереза тихо постучалась. Лука открыл дверь и отступил в сторону, слабо улыбаясь, точно удивленный ее приходом.

Эта женщина ему не нравилась. У нее был тяжелый, бесстрастный взгляд, он вызывал в нем тревогу.

— София считает, что это ты убил Пола Кароллу. Она хочет, чтобы мы сдали тебя полиции.

— Я не знаю никакого Пола Кароллу. Вы сказали, у вас есть моя сумка с ружьем, а я на это отвечу так: я пришел к Данте в клуб, он попытался меня убить, и я его застрелил защищаясь.

Она взяла с туалетного столика Библию и протянула Луке.

— Поклянись на Святом писании, что ты говоришь правду.

Он положил руку на золотой крест, оттиснутый на черном кожаном переплете.

— Я говорю только правду, и ничего, кроме правды. Да поможет мне Господь… Я должен был передать Данте упаковку героина. Он взял героин, а когда пришло время расплачиваться, решил меня убить.

Тереза положила Библию на место и достала из кармана узкий кожаный футляр.

— Этот жемчуг стоит пятьдесят тысяч долларов. Гораздо больше того, что я взяла из сейфа.

Лука даже не притронулся к бусам и с улыбкой взглянул на Терезу.

— Дайте мне пятьдесят тысяч наличными, и я уйду.

— И чтобы я больше никогда о тебе не слышала — ты меня понял? Деньги получишь завтра вечером.

София не могла заснуть — ворочалась с боку на бок, потом встала и пошла за таблетками. Пузырек из-под снотворного был пуст. Она выбросила его в мусорную корзину и порылась в выдвижном ящике ночного столика в поисках валиума. Осталось всего несколько таблеток. Ее прошиб холодный пот. Чем больше она об этом думала, тем больше отчаивалась.

Одевшись, она на цыпочках спустилась на первый этаж. Часы на лестнице пробили половину одиннадцатого. Женщины ложились спать рано — прежде всего из-за усталости. София с содроганием представляла себе долгие мучительные часы бессонницы, которые ждали ее впереди. Она вошла в кабинет, побарабанила пальцами по письменному столу (не поздно ли звонить?), наконец решилась и, сняв телефонную трубку, попросила оператора найти номер врача дона Роберто. Она не сомневалась, что он ее примет.

Одетый в домашнюю куртку доктор открыл дверь и провел ее в свой кабинет. У него было такое встревоженное лицо, что София поспешила его успокоить:

— Простите за поздний звонок. Наверное, мне надо было дождаться утра…

— Вы больны?

— Нет-нет, grazie, но вы, должно быть, знаете, что у Грациеллы бессонница? Вы не могли бы выписать какое-нибудь снотворное — могадон например? А я зайду в круглосуточную аптеку и там его получу. Вы ведь уже выписывали подобные вещи…