Лучшая половина мафии

— Роза говорила мне, что у вас большие неприятности с дизайнером. Это правда?

Она вздохнула и ополоснула пепельницу под краном. Ее распущенные волосы доходили почти до талии, как и у Грациеллы. Луку так и подмывало потрогать эти темные шелковистые пряди, но он сидел не шевелясь. Вытерев пепельницу кухонным бумажным полотенцем, София отнесла ее обратно к столу.

— Может, теперь я смогу заснуть…

— Вы еще не допили.

Взглянув на свою рюмку, она быстро ее осушила, потом отнесла к раковине и стала мыть под струей воды. Лука любовался плавными, грациозными движениями Софии, ее руками с длинными, изящными пальцами и бледными, почти белыми ногтями. Это были не накладные ногти, как у Мойры, а натуральные безупречные овалы с широким полукруглым основанием.

Она тщательно вытерла рюмку и потянулась кверху, чтобы убрать ее в навесной шкафчик. Полы ее атласного халатика разошлись до самых бедер, и Лука заметил, что на ней нет белья. Когда она вновь к нему обернулась, халатик слегка распахнулся на груди. Он поспешно отвел глаза, зная, что в вырезе показалась соблазнительная ложбинка, но не смея даже взглянуть в ту сторону.

— Что сказала тебе Роза про Нино? — поинтересовалась София, покручивая в пальцах длинную прядь волос.

— Совсем немного. Только то, что он, как она выразилась, ободрал вас как липку.

Ноги Луки дрожали. Он крепко сомкнул ягодицы, чувствуя сильное возбуждение, и положил руки под стол, на колени. Все его тело пылало огнем, а щеки предательски покраснели.

— Что ж, это верно. Кажется, я сама виновата. Я была так глупа! Мой муж предупреждал меня, чтобы я ему не доверяла.

Лука поерзал на жестком стуле.

— Может быть, вы… — он сжал свой твердый пенис руками, — расскажете мне об этом?

Прикусив губу, София рассеянно провела рукой по атласному халатику, подчеркнув контуры своей пышной груди, и потуже затянула поясок. Она слегка опьянела после виски и валиума, но чувствовала себя совершенно расслабленной.

— Не сейчас. Я, пожалуй, пойду спать. Погаси, будь добр, свет и на всякий случай проверь, везде ли заперто.

Как только она вышла из кухни, Лука с облегчением вздохнул и оросил спермой свои пижамные брюки, тихо застонав от удовольствия.

В темноте детской комнаты он начал торопливо снимать мокрые брюки, впопыхах споткнулся и упал на пол, прямо на больное плечо. Скривившись от боли и злясь на собственную неловкость, он отбросил ногой пижамные брюки, потом снял рубашку и отлепил лейкопластырь, державший небольшую повязку. Рана была чистой. Он выбросил вату в мусорное ведро.

На шее у него поблескивало золотое сердечко. Лука нежно дотронулся до медальона, потом снял его и, подняв над головой, принялся раскачивать из стороны в сторону. Наконец глаза его закрылись, и он уснул.

Лука встал поздно и застал за завтраком одну Грациеллу. Не успел он спросить про Софию, как она вошла в кухню, полностью одетая.

Блестящие волосы, гладко зачесанные назад и уложенные в тугой пучок, делали ее лицо строгим и неприступным. На ней были изящный серо-черный костюм, темно-серые чулки и белая блузка, расстегнутая у ворота. Когда она склонилась к Грациелле, Лука увидел краешек белого кружевного бюстгальтера.

— Присмотрите, пожалуйста, за мамой, мистер Морено. Я ненадолго, через пару часов вернусь. Хорошо ли вам спалось?

Лука кивнул. Он всегда очень следил за своим внешним видом и теперь злился на себя за то, что в спешке вышел к завтраку небрежно одетым.

София отправилась в холл и стала складывать бумаги в тонкий кейс из черной кожи. Лука поднялся из-за стола и пошел за ней. Закрыв кейс, она взяла из выдвижного ящика пузырек с таблетками и отвинтила крышечку.

— Хотите, я вас подвезу?

Она быстро обернулась и посмотрела на него испуганными, виноватыми глазами. Три маленькие желтые таблетки выпали из ее ладони и покатились по полу. Лука кинулся их поднимать, почти касаясь рукой тонких лодыжек и дорогих изящных туфелек. Ему отчаянно хотелось до нее дотронуться… Он встал и оказался так близко к ней, что почувствовал тепло ее тела. До него долетел легкий сладковатый запах ее духов.

— У меня болит голова, — сказала она, словно оправдываясь.

Ее смущение придало ему уверенности.

— Я подгоню машину к подъезду.

Не дожидаясь возражений, он ушел к себе, быстро причесался, сменил рубашку и надел один из костюмов, привезенных с виллы «Ривера». Костюм сидел на Луке не особенно хорошо, потому что достался ему после похорон Альфредо. На первом этаже, проходя мимо открытой двери швейцарской, он заметил на столе серую форменную фуражку обслуживающего персонала и взял ее себе.

София осталась равнодушна к выходке Луки. Когда он надел фуражку и обернулся к ней на заднее сиденье, она даже не улыбнулась.

— Я ваш шофер. Ну, как я выгляжу?

Фуражка была ему немного великовата, но он снял ее и с изнанки подвернул ткань под резинку, после чего снова примерил.

— Может быть, уже поедем? Мне не хочется надолго оставлять маму одну.