Лучшая половина мафии

Мотоциклист добрался сюда первым, зажег свет в комнатах и осмотрел их, прежде чем подал знак остальным войти. Лиссони помог Майклу выйти из машины и спросил, может ли он идти. Майкл промычал в ответ что-то неразборчивое и, опираясь на плечо доктора, пошел к двери, с трудом передвигая ноги.

Майклу и доктору отвели главную комнату, в которой стояли две кровати: одна жесткая, походная, с деревянными спинками, другая мягкая и удобная — для доктора. Пара стульев и книжный шкаф с дешевыми изданиями в бумажных обложках довершали интерьер. Две другие комнаты заняла охрана. Люди Лучано получили приказ дежурить круглосуточно, сменяя друг друга.

К тому времени, когда доктор втащил Майкла в комнату, силы оставили юношу. Его колотил озноб так, что было слышно, как стучат у него зубы, лицо покрывала испарина. Майкл рухнул на кровать как подкошенный, изнемогая от боли, которая пронзала позвоночник, выворачивала конечности. Пальцы на руках потеряли чувствительность и скрючились, разжать их у него не хватало сил.

Этторе Каллеа остановился в дверях и с состраданием взглянул на жалкого, истощенного юношу, метавшегося в поту по кровати.

— Мы сделаем все, что прикажете, док. Вам нужна наша помощь?

Лиссони кивнул и попросил его разрезать простыню на длинные узкие полосы, а сам принялся раздевать Майкла. Каллеа спросил, почему нельзя было просто купить бинты, но доктор ответил, что это для других целей. Лиссони собирался связать Майкла; скоро он совсем потеряет голову и начнет биться так сильно, что может причинить себе вред. Так что следовало принять меры предосторожности.

Они вдвоем растянули Майкла на кровати и привязали его за лодыжки к деревянной спинке.

— Господи, док, я надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете? Это похоже на средневековую пытку, — сказал Каллеа.

В эту минуту Майкл дотянулся до него и схватил за воротник пиджака.

— Что, черт побери, ты со мной делаешь, Этторе? — С этими словами Майкл с такой силой рванул его к себе, что Каллеа утратил равновесие и чуть не упал. — Что здесь происходит? Это же я, Этторе, Майкл… Развяжи меня немедленно! И убери отсюда этого парня.

Неизвестно откуда в Майкле взялась недюжинная сила. Он боролся с двумя мужчинами, хотя был привязан к кровати, и им пришлось позвать на помощь охранника. Прошло не меньше получаса, прежде чем его удалось надежно привязать еще и за запястья. Лиссони проследил, чтобы ленты не врезались Майклу в запястья, проверил пульс и вытер ему лицо мокрым холодным полотенцем. Затем он грудой навалил на него одеяла и вышел на кухню к охранникам, которые сидели за столом в гробовом молчании. Без сомнения, Каллеа рассказал им о том, что произошло в комнате Майкла.

Лиссони придвинул стул к столу, сел и попросил чашку крепкого черного кофе.

— Он будет лежать там привязанный до того времени, пока ломка не закончится, — сказал он. — Это на благо ему и всем нам. Парень одержим дьявольской силой, и пройдет это не скоро. Предупреждаю вас, что он будет жаловаться, плакать, требовать и умолять, чтобы его развязали. Вы не должны верить ни единому его слову. Он должен оставаться в таком положении до тех пор, пока я не разрешу отвязать его.

— А что будет, если он захочет отлить?

— Ничего. Пусть делает это прямо в кровати. Я готов поменять простыни и постирать одеяла. Вы еще сами убедитесь, насколько сильным он может быть, а мне бы очень не хотелось, чтобы он освободился и сбежал. Поверьте, он будет пытаться это сделать, потому что сейчас доза героина для него дороже жизни. Достать наркотик — его единственное маниакальное желание. Так вот, я буду заниматься своим делом и постараюсь, насколько можно, облегчить его страдания, но никто из вас не должен развязывать его, пока он собой не владеет.

Доктор вернулся в комнату и сел на стул рядом с Майклом.

Каллеа услышал душераздирающий крик и тяжело вздохнул:

— Надеюсь, этот парень знает, что делает. Если мальчишка умрет, босс нас всех порешит. И доктора первым.

Этой ночью никто не мог заснуть. Да разве можно спать спокойно под непрекращающиеся крики, стоны и рыдания! Изредка доктор выходил из комнаты за горячей или холодной водой, в остальное время дверь была плотно закрыта до самого рассвета, когда Лиссони попросил Каллеа сменить его.

— Никто из моих ребят глаз не мог сомкнуть, — ответил тот. — Я никогда не слышал ничего подобного. Интересно, откуда мальчишка знает такие слова?..

Лиссони не дослушал его, повалился на свою кровать и мгновенно заснул. Каллеа сел на стул возле Майкла и вгляделся в его лицо, затем внимательно осмотрел руки. На запястьях алели следы от пут, из которых он пытался вырваться. Синие вены со следами от уколов разбухли и напоминали уродливую татуировку. Майкл вырос на глазах у Каллеа: он возился с малышом, играл с ним в «тик-так», держал на коленях. И вот теперь он привязан к кровати, как дикое буйное животное. В комнате стоял запах мочи и рвоты, на подушке засыхали кровавые пятна. Каллеа подумал о том, какое счастье, что Лучано не видит сейчас своего сына.