Лучшая половина мафии

— Все прекрасно, Роберто. Но в первые десять минут ты устроил такой скандал, что бедная девочка перепугалась до смерти и наверняка считает тебя теперь кровожадным чудовищем… Впрочем, в каком-то смысле ты прав, следовало с этим подождать. Кто же мог знать, что он так увлечется Софией. Наверное, мальчику пора создать семью. Он такой застенчивый, такой нервный.

— Он может выбрать себе жену из лучшей семьи на Сицилии, не говоря уже о Нью-Йорке. И потом, он еще мальчишка. Ему рано жениться.

— Вполне возможно, но он влюбился в эту девочку. И не думай, что я не спрашивала себя почему: у нее нет ни семьи, ни денег, ни блистательной внешности… Она худая, как скелет. И это потому, что с четырнадцати лет сама зарабатывает себе на хлеб. Ей приходилось даже мыть полы в монастыре… Люди считают, что я хочу взять ее в дом горничной. Я получила о ней прекрасные отзывы и рекомендации как о служанке. Но вот какова она будет в качестве жены для Константино, не знаю.

Роберто рассмеялся и сказал, что его сыновья, может быть, и дураки, а жена умница.

— Значит, ты навела о ней справки, мамочка?

— По-твоему, мой сын мне безразличен? Она была честна с нами и не утаила ничего из своего прошлого. Настоятельница монастыря сказала, что она трудолюбива, аккуратна и старательна. Мы с тобой хотим одного: чтобы мальчик был счастлив. Подумай, что бы ты сделал, если бы моя мама отказалась выдать меня за тебя замуж!

Лучано крепко обнял жену, которую обожал сейчас не меньше, чем в день свадьбы. Они пошли в спальню рука об руку и в ту ночь занимались любовью.

Грациелла заснула на плече у своего любимого мужа. Пропасть, которая разделила их после смерти Майкла, перестала существовать, и мрачные тучи, заполонившие небосклон их семейного счастья, стали постепенно рассеиваться.

София выходила из отеля, когда у дверей затормозила машина Константино. Он перегнулся через сиденье и открыл для нее дверцу. Когда они отъехали, личный шофер Лучано направился к хозяину отеля, после чего вместе с ним поднялся в комнату Софии.

День выдался жаркий, и по дороге в Монделло их приятно освежал ветерок, пропахший морской солью. Они вышли на пристань, взявшись за руки, и остановились, чтобы полюбоваться на рыбацкие баркасы, плавно покачивающиеся на волнах. Константино сообщил ей, что уезжает из Палермо в Рим по делам.

— Значит, он отсылает тебя подальше от меня, да? — спросила София. Константино не смел взглянуть ей в глаза. — Выходит, я недостаточно хороша для тебя?

— София, я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Ты можешь хотеть чего угодно, но если твой отец не… Ну ладно, зачем мы приехали сюда?

— Я думал, тебе понравится. Здесь есть маленькая гостиница…

— Гостиница? — переспросила она, уперев руки в бока. — Так вот почему мы здесь! Все дело в гостинице! Если я не гожусь тебе в жены, то можно обращаться со мной как с…

— Я имел в виду только то, что там можно позавтракать, — возразил он, взяв ее за руку. — Честное слово, София.

— Я хочу вернуться. Отвези меня назад.

Ей хотелось плакать от досады: все получалось не так, как она задумала. Все ее планы рушились. Она бросилась бежать прочь по песчаному берегу, затем обернулась и крикнула:

— Ты не любишь меня! Не любишь!

Константино поспешил за ней к машине. София оказалась возле нее первой. Она подергала за ручку, но дверца была закрыта. Тогда она развернулась и побежала назад к бухте. Тут она уселась на валун у самой воды, обхватила колени руками и уткнулась в них лицом.

— София, послушай меня, — тяжело дыша, вымолвил Константино, подходя к ней.

София подняла на него глаза. Ее волосы растрепались от бега, а на лице застыло странное дикое выражение. Константино был потрясен. В следующий миг она накинулась на него с кулаками, стараясь дотянуться до лица, чтобы впиться в него ногтями, расцарапать его, изувечить. Ей хотелось причинить боль этому слабому, безвольному мальчишке, который не в состоянии противостоять отцу. Она ненавидела его и хотела заставить его почувствовать ту муку, с которой ей приходится жить.

Константино лишь уворачивался от нее, закрывая лицо руками, но в конце концов изловчился и схватил ее за запястья. Он с силой привлек ее к себе и поцеловал страстно и жадно. София сопротивлялась с минуту, а потом сдалась.

Ее тонкие руки оказались на удивление сильными, и он ни на миг не мог расслабиться, боясь выпустить ее. Он хотел целовать ее тело, каждый его дюйм… Казалось, еще миг, и его сердце разорвется от нежности… Он закрыл глаза, тая от блаженства, и прошептал слова любви…

Они сидели на камне, и у их ног плескались волны. Во рту у него пересохло от волнения, дыхание перехватило. Ее платье расстегнулось в пылу борьбы, и теперь, когда София склонила голову ему на плечо, он видел темный сосок. Дрожащей рукой он прикоснулся к ее груди.

София расстегнула ворот сильнее и притянула его голову к груди. Он стал посасывать ее, как младенец, которого она бросила в Чефалу. София задумчиво смотрела в морскую даль.

— Я хочу тебя… хочу… — хрипло вымолвил он.

— Тогда женись на мне.

Она застегнула платье и медленно поднялась. Он схватил ее за руку.