Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Они шли вдоль берега, отмеченного плавной дугой на картах у Шираоки, где в сияющие водяные пространства врезались зеленые острова затопленных деревьев. Шли против течения. А течение – Акуамагна, пробившая дамбы, вышедшая из русла взорванных каналов и прокладывавшая себе новые пути, – несло бурую грязь и белые брюшки мертвой рыбы. Там, где на картах значилась плотина, служившая перемычкой между озерными водами и фермерскими землями южнее города, везде была только вода, и возле верхушек крыш затопленной деревеньки бурлила желтая пена.

Вскоре затопленные деревни сменились затопленными трущобами пригородов. Плосколицые антильцы, спасавшиеся от воды на рифленой жести крыш своих шлакобетонных коробок, прикрыв ладонью глаза, провожали взглядами санитарный катер. Среди зданий ползла лишь одна длинная желтая баржа Министерства. Маленькие фигурки в синей форме забрасывали на крыши канистры с питьевой водой. Крыш было намного больше, чем канистр.

Ближе к городу на берегу что-то сверкало золотым блеском.

– Что там? – спросил Ишино.

– Кажется, Будда, – откликнулась Хаяши, которая смотрела в бинокль.

– Дай-ка мне, – сказала Накада.

Хаяши отдала ей бинокль, и Накада тоже посмотрела.

– Кандзэон[76], – сказала она.

Кандзэон, Гуаньинь, Кваннон – тысячерукая богиня, воплощение милосердия, она же Авалокитешвара, а в Южном Китае – Богиня-Мать – улыбалась Накаде метровой улыбкой, сверкая на солнце пластиком, желтым, как золото. Рабочие в синем из команды Министерства прикатили ее от баржи и теперь устанавливали на длинной бетонной рампе, развернув лицом к шафрановожелтым палаткам на пустыре. Дальше, за палатками, Накада увидела бетонные коробки зданий, которые становились выше по мере удаления, и за ними гигантский двухсотметровый металлический купол с торчавшими сквозь дыры разорванными балками. Из-за купола появился колеоптер и полетел в сторону озера.

Накада опустила бинокль. Улыбающееся лицо Кандзэон и тысяча ее рук, похожих на крылья персидского ангела, теперь и так были хорошо видны.

Шираока, поглазев на статую, покачал головой.

– Эти искатели «Чистой земли» вечно напрашиваются на неприятности, – сказал он.

– Христианам скажем, что это Дева Мария, – решила Накада.

Бетонные коробки раньше были спортивным комплексом, который разрушили, и теперь одно крыло занимал продовольственный лагерь. На площадке с развороченным асфальтом среди луж с протухшей водой желтели палатки и тенты. Над палатками возвышались мрачные бетонные конструкции, которые лет тридцать назад, возможно, казались грандиозными, а сейчас посреди нищих пригородов выглядели нелепо.

Санитарный катер пристал к берегу возле длинной, выложенной белой плиткой площадки рядом с бетонным отводом для воды из озера, построенным, как подумала Накада, для состязаний. На другом его конце торчала вышка для ныряльщиков, а со стороны катера стояла ярусная трибуна с рядами металлических зрительских кресел, заваленных коробками с гуманитарной помощью. Баржи разгружались одна за одной, изумляя антильцев. Вода у бортов зеленела, тусклая, как краска.

Двигатели умолкли. Накада носом втянула воздух, задержала дыхание и выдохнула через рот. Пахло плещущейся водой, к этому примешивался запах горючего и канализации: привычная смесь для всех уголков развивающегося мира. Накада вдохнула еще раз и улыбнулась.

– Дайте мне карту, – сказала она Шираоке и спрыгнула с борта на плитку. – Пойду поищу начальника лагеря. Посмотрим, может, чего подскажет.

Со стороны Кандзэон послышались крики, а затем хлопок выстрела.

– Возьмите с собой кого-нибудь, – сказал Шираока, наклоняясь через борт, чтобы передать карту.

– Я пойду, – сказала Хаяши.

Вдвоем они направились вверх по бетонному склону, туда, откуда слышался шум.

– Это твой первый выезд? – спросила Накада.

– Ну да, – ответила юная медсестра.

Она вертела головой, разглядывая все по пути с живым интересом, как прилежная школьница, которая впервые попала в парк развлечений и еще не освоилась с мыслью, что все эти живые персонажи в костюмах, все фонарики и машинки предназначены для нее. Накада подумала, что, наверное, Хаяши за всю жизнь до службы в Министерстве не видела столько людей, сколько стояло здесь в одной очереди.

Хаяши, задрав голову, посмотрела на тридцатиметровую фигуру Кандзэон.

– Она настоящая? Похоже на пластик.

Накада пожала плечами.

– По-моему, пластик такой же настоящий, как бронза.

Они подошли к раздаточному столу в начале очереди и увидели источник беспорядка. Цепочка японских полицейских в блестевших лаком полудоспехах старалась сдержать натиск толпы, состоявшей, похоже, в основном из андалусских солдат. Раздатчицы выдавали еду и воду антильским беженцам и направляли их в палатки, а рыжебородый офицер-андалусец, говоривший с таким варяжским акцентом, что Накада не сразу узнала арабский язык, тем временем спорил с сотрудником лагеря. Тот был одет в черную монашескую тунику без рукавов поверх синей униформы, с белой веревкой вместо ремня и нашивкой сержанта-диетврача.