Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Если бы все это случилось не в Эспирито-Санто, а где-нибудь в Искандерии или в Мессалии, Нанджине, Коку ре или Кумби-Салехе – в любом месте, какое мы радостно называем цивилизованным миром, – история человечества была бы разделена надвое. До и после. Невинность и опыт. Первые и последние дни закона. Конец Юги и начало новой эры. Но все это произошло в Антилии. И, как почти все, что происходит в темных уголках Земли, осталось незамеченный за их пределами. Меня это устраивало. Для меня это означало, что я не обязана им сочувствовать.

Из записной книжки лейтенанта медицинского корпуса Чие Накады

Русский сошел возле разбитых шлюзов, взяв за работу пакет гуманитарного риса, несколько пачек соевых хлопьев и несколько банок с напитками – дистиллированная вода, зеленый чай и рисовая водка.

– Вы ведь пришли за ней, да? – тихо сказал он Накаде, когда перебирался с катера на причал. – Как тот, другой?

– Она – это кто? – спросила Накада.

– Дева.

Он увидел в ее глазах непонимание и добавил по-антильски:

– La Virxe da ‘Palaxia[78].

– Ты про Дос-Орсос? – сказала Накада. – Что тебе о ней известно?

Семенов огляделся по сторонам, словно на этом плоском, сожженном, полузатопленном берегу могли оказаться чужие уши. Накада только теперь заметила, что на тыльной стороне ладони у него грубо вытатуирован крест.

– В верховьях Рио-Балдио, – сказал он наконец. – Город Сан-Лукас. Там – озеро. Искусственное. Остров.

Тут, будто он и так слишком много сказал, русский заторопился прочь, опустив голову.

– Остров, – повторила Накада и покачала головой.

Она кивнула Шираоке, и тот завел двигатели.

– Это все правда! – крикнул с берега русский, когда катер проходил мимо него. – Семь епископов, – неслось им вслед. – Семь городов. Семь сосудов Духа Господня. Семь печатей. Семь ангелов и семь труб! Семь голов! Семь рогов!

Они уже входили в дождевой канал Акуамагны, и оттуда голос русского был больше не слышен. Его нелепая белая фигура продолжала торчать на берегу. Он посмотрел, как катер вошел в канал, потом повернулся и двинулся на север, в сторону Празы и разрушенного собора.

Накада взяла у Шираоки атлас и нашла карту, где изображались тот самый город и остров, о которых говорил русский.

– Сколько туда ходу, доктор?

– Не могу сказать, – машинально ответила Накада. Потом исправилась: – Далеко.

– Сколько?

Накада пожала плечами и закрыла атлас.

– До Ла Витории, потом вверх по Восточному рукаву километров двести, а потом, наверное, вверх по Рио-Балдио.

Шираока повернулся к ней.

– Но ведь это же вне зоны.

– Наверное, – снова пожала плечами Накада. – Но идем мы именно туда.

Через день пути на север от Эспирито-Санто Акуамагна снова начала оживать. Мимо катера шли баржи – на север с продовольствием, на юг с ранеными, – проплыли патрульные Министерства на лодках с подводными крыльями и санитарные катера. Рыболовные яхты с дымящими мазутными моторами и крутобокие лодки с широкими латинскими парусами засновали по реке, будто не было никакой оккупации и никакой войны, хотя внимательный глаз заметил бы, что команды на всех этих суденышках сплошь из женщин, детей и стариков.

Прошла неделя с тех пор, как они высадили русского у шлюзов, день клонился к вечеру, когда они услышали музыку. На западном берегу Накада заметила легкое, колеблющееся сияние, похожее на свечение болотного газа. Когда катер подошел ближе, она разглядела ряд качавшихся на воде бумажных фонариков, которые освещали что-то длинное, белое, похожее на трех- или четырехэтажное здание с колоннами возле самого края воды. В действительности это оказался фантастически раскрашенный паром или баржа – нижняя часть корпуса и высокие трубы черные, деревянные надпалубные постройки белые и покрыты такой искусной резьбой, что она вполне могла бы украсить стены любого дворца в Андалусе.

На мостках и на прогулочной палубе висели фонарики поменьше. В их свете Накада увидела мужчин в синей форме Министерства – кто-то пел, кто-то орал, кто-то блевал, перегнувшись за борт. Колонки нещадно фонили, пахло, как на пивоварне, – горячей водой и дрожжами.

– Праздник, – сказал Ишино.

– Обон[79]? – спросила Хаяши.

– Обон в июле, – напомнила ей Накада.

– Вспомогательное судно, – сказал Шираока. – Пришвартуемся, нужно подзаправиться.

– А пивом можно? – спросил Ишино.