Лучшая зарубежная научная фантастика: Император Марса

Вспомогательное судно оказалось бывшей баржей, которую переоборудовали еще до войны, найдя юридическую уловку, позволявшую обойти налог на роскошь и суровые моральные ограничения епископских земель. Накада быстро отыскала медицинский пункт позади пивного зада, где стояли игорные столы, покрытые красным сукном, а по стенам висели в рамках под стеклом постеры, рекламировавшие музыкальные группы, алкоголь и проституток. На сцене, согнувшись над микрофоном, качался очень пьяный полковник медслужбы с длинным лошадиным лицом и тянул бесконечную заунывную балладу про любовь, а его слушателями были обслуга, младшие офицеры и антильские проститутки.

Тощий небритый сержант-фармацевт с неохотой оторвался от игры в кости, мрачно, но быстро и без вопросов заполнил обе походные аптечки но списку Накады.

– А также восемьдесят гран опиума, – добавила она, когда сержант почти закончил собирать вторую аптечку, – высокой очистки.

Она сказала это небрежно, таким тоном, будто вспомнила про спирулину или порошок женьшеня.

Фармацевт поднял на нее глаза.

– Я не могу выдавать опиум без письменного распоряжения начальника лагеря.

– Это аптечки для санитарного катера, – сказала Накада и с раздражением отметила в своем голосе просящие нотки. – Мы идем к верховьям. Выходим утром.

– Прошу прощения, – сказал фармацевт, пожимая плечами. – Нет распоряжения – нет опиума.

Вероятно, на лице у Накады промелькнуло разочарование, потому что он вдруг улыбнулся.

– Разве что…

Он вышел из-за стойки и окинул ее взглядом с ног до головы, рассматривая ее фигуру под мешковатой синей формой.

– Разве что вы сделаете что-нибудь для меня, и тогда я, возможно, найду для вас гран этак пять…

Накада смотрела на сержанта. Он, безусловно, получал удовольствие от ситуации. Не то чтобы ему так уж сильно хотелось секса, но его грела мысль о том, что она, Накада, в его власти – не как женщина, а как старшая по званию, офицер, врач, – и что только он может дать ей то, о чем она просит. Его губы сложились в улыбку. И Накада подумала, что наверняка он делает это не в первый раз.

Улыбка все и решила. Накада очнулась. Подошла вплотную – улыбка стала шире, – обхватила его ноги левой ногой, одновременно одной рукой рванув вниз за воротник, а другой вывернув ему назад правую руку. Он потерял опору и стукнулся лбом о стойку, да так, что стойка опрокинулась. Следующим движением Накада, превратив его вывернутую руку в рычаг, бросила сержанта на пол и поставила ногу ему на поясницу.

Свободной рукой она достала из сумки футляр с приказами и сунула ему в покрывшуюся потом физиономию.

– Видишь? – сказала она. – Приказ о всемерном содействии за подписью командующего всей Антильской миссией. Не хочешь ли ты, чтобы я что-нибудь сделала для тебя? Ладно, так и быть. Я не стану докладывать генералу Араки о том, что фармацевт вспомогательного судна приторговывает препаратами, принадлежащими Министерству, в обмен на сексуальные услуги. Как тебе это?

– Ладно, ладно, – сказал фармацевт, и Накада неохотно убрала ногу.

Он потер затылок.

– Что такого, я просто спросил.

– Восемьдесят гран, – сказала Накада.

Он отпер ящик с опиумными препаратами, и она добавила:

– Я подумала: лучше сто.

Днем вид у вспомогательного судна был заброшенный и печальный: мебель перевернута, постеры на стенах перекошены, в опустевших коридорах валялись смятые сигаретные пачки, использованные презервативы, пустые банки из-под рисовой водки и антильского маисового пива. Накада сидела на корме, разглядывала гребное колесо, исключительно декоративное, и курила сладковатую ароматизированную малайскую сигарку из пачки, которую она ночью выиграла в маджонг у эпидемиолога с Окинавы.

Речной берег здесь порос густой зеленью – не темной, глубокой до черноты зеленью калимантанских джунглей, не ясной, воздушной, однообразной, как в бамбуковых зарослях, а пестрой, шести-семи разных оттенков, пятнистой от теней зеленью здешних лесов. Всего лишь за одну выкуренную сигарку Накада успела заметить несколько птиц трех разных пород, каких она раньше не видела, и услышать множество незнакомых птичьих голосов.

Хаяши спала на палубе, на жестком ворсе синтетического покрытия, в белой нижней футболке, подложив под голову свернутую форменную куртку и сунув под щеку ладони.

Накада проследила взглядом, как на голую руку опустился комар – чуть выше пятна, оставшегося после прививки. Накада дохнула на него струйкой пряного дыма, и комар улетел.

На лесенке появился Шираока.

– Нам бы лучше двигаться, доктор, – сказал он.

Медсестра шевельнулась во сне и плотнее свернулась клубком. Накада снова выдохнула дым.

– Что за спешка, – сказала она и кивнула в сторону медсестры. – Пусть дети отдохнут.

Шираока посмотрел на нее, и лицо у него при этом стало бесстрастное и непроницаемое.

– У нас задание, – сказал он.

Он повернулся к Хаяши, наклонился над ней и потряс за колено.

– Хая-сан, – позвал он.

Она не отозвалась, и тогда он выпрямился и гаркнул:

– Медсестра третьего класса Майко Хаяши! Равнение на середину!

В то же мгновение девушка вскочила и стала по стойке смирно.