Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Ну конечно. У меня у самой есть. А что внутри твоего?

– Что значит внутри?

Элли рассмеялась и положила свою ладошку на здоровенную латную перчатку Бесс.

– Ты вправду только и знаешь, как убивать кого ни попадя, а, Бесс?

А потом объяснила, что медальон состоит из половинок, скрепленных на петлях – как-никак, на этом острове можно было отыскать множество образчиков этой или любой другой безделушки, – однако главное, что чувствовала Бесс, было близкое присутствие подруги и странное и исключительно приятное ощущение руки, прикасавшейся к ее необыкновенной плоти.

* * *

Дело шло к вечеру. Рассветные певцы уже издали первые пробные крики, на которые щебетом отозвались птицы. Вопреки некогда популярной поговорке, покинуть Остров Мертвых оказалось намного проще, чем попасть на него, и скоро Элли вела Бесс назад к мраморным ступенькам, по которым они вошли, и вниз в недра леса, лежавшего внизу. Двигаясь меж колонн через почти кромешную тьму, Бесс вновь ощутила опасность этого места. Оно гораздо больше походило на обиталище чудовищ и чудес, нежели остров над ним. Но Элли вывела ее. Впереди показалась поляна.

– Придешь завтра?

– Да, – улыбнулась Элли. – Приду.

Бесс поплелась по луговой траве, уже искрившейся росой среди более темных пятен кровоцветков. С шипением открылся люк коляски. Она забралась внутрь и отстегнула меч. Отверстие скважины в центре алтаря кабины, которое несомненно скоро доставит ей новый приказ и, быть может, даже извинения за бесцельную трату времени, оставалось непроницаемо черным. Зашипела кормушка, и Бесс поела. Затем, уже собираясь улечься, вдруг вспомнила, что Элли рассказала о медальонах. Со смутным любопытством, но почему-то без всякого ощущения судьбоносности она открыла сундучок и вытащила из него украшение. После минутной борьбы половинки раскрылись.

* * *

Настало утро, и хотя для рассвета было еще слишком рано, Бесс уже стояла с мечом на сумеречной поляне, рядом с коляской. Она тоже являла собой сумеречное существо – за этим следила ее броня. Но вот запели рассветные певцы. Вскоре от башни к башне разольется свет. А вот и Элли, выступающая из тени деревьев, бледная, словно очищенная ветка.

– Бесс! Ты здесь! – Она едва ли не бежала. Едва ли не смеялась. Наконец сделала и то и другое.

– Я же сказала, что буду, разве нет? – Голос Бесс был мягок, насколько только возможно для подобного существа. И печален. Элли замерла.

– Что случилось? – Они стояли в рассеивающихся сумерках в нескольких шагах друг от друга, рядом с проржавевшим жукообразным корпусом коляски. – Ты как будто другая.

– Я не изменилась, – прогромыхала Бесс. – Но я принесла тебе это. Возьми… – и она протянула медальон, поблескивавший и покачивавшийся на серебряной цепочке в ее грубой клешне.

– Та штука, о которой ты говорила… – Вид у Элли был озадаченный и нерешительный. – Медальон. Но это же… – она взяла вещицу в ладошку. Там, где они стояли, набиравший силу свет вспыхнул розовым, – мой.

– Открой его.

Элли кивнула. Со всех сторон их окружали красные цветы. Серебро медальона отражало их цвет, и Бесс он теперь казался кровавым. Пальчиками, гораздо более ловкими и легкими, чем когти Бесс, Элли быстро открыла вещицу. Из которой тут же вспыхнула проекция – маленькая, но весьма изысканная – лиц трех женщин. Это были те же самые лица, что парили в стойке из голографического стекла в мавзолее Даллы. Однако на этом портрете они выглядели настолько же счастливыми, насколько там – скорбными.

– Матери Даллы, – выдохнула Элли. – Это твоя вещь, Бесс. Но также и моя…

– Точно.

Элли захлопнула медальон. Рассвет уже заливал их вовсю, и на фоне кровоцветков Элли была прекрасна – и в то же время бледной, опасной и резко очерченной.

– Это ведь не должно произойти по-настоящему, а? – прошептала она.

– Думаю, должно.

– Не сочиняй, Бесс. – Она почти улыбалась. – Ты уже вспомнила?..

– Нет, не совсем. Но теперь начинаю. Мне жаль, Элли.

– И мне тоже. Неужто нет никакой возможности каждой пойти своей дорогой и жить собственной жизнью – тебе воительницей, а мне всего лишь собой? Мне вправду придется сделать это с тобой?

– Нам обеим придется. Иначе никак. Мы связаны, Элли. Мы – чудовище, искажение в пространстве-времени. Наше единство – оскорбление реальности. Оно должно быть уничтожено, иначе прорвется еще более худшее. Раздельных путей нет.

Момент убийства был близок. Бесс уже слышала ядовитое гудение лучевого пистолета. Она знала, что Элли быстра, но знала и то, что применение любого оружия, будь то клинок или лазер, является завершающей частью процесса, который любая обученная воительница должна выявить задолго до наступления последнего мгновения. Но как, во имя всех интеллектов, ей сделать это, если Элли суть она сама в юности?