Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

– Я слышу тебя, и я… э-э-э, немного волнуюсь. Я не человек, я шет, служитель Пустоты, только что прибыл, знакомлюсь с паствой. Могу ли я войти?

Отчасти он надеялся, что она откажет. «Уходи, не люблю священников, разве не видишь – я хочу, чтобы меня оставили в покое?» Но замок открылся. Боааз ступил внутрь, снял респиратор и верхнюю одежду и вошел в герметичную камеру.

По марсианским стандартам, помещение считалось большим. Переборки, наверное, убрали – скорее всего, изначально модуль предназначался для трех или четырех человек; но казалось, что комната заполнена людьми. Боааз узнал мебель с Земли. Не стандартная прессованная, как на Старой станции, а настоящая, многие части выпилены из ценных пород дерева. Вдоль одной изогнутой красной стены были выставлены в ряд кресла. Возле другой стоял высокий шкаф, письменный стол со множеством ящиков и несколько картин в рамах, отвернутые к стене. Еще два кресла расположились посреди комнаты возле простой керамической печки – единственного источника света. Пол покрывал расшитый богатым узором ковер. Боааз даже представить себе не мог, во сколько обошлась доставка всего этого обычным способом в материальной форме. Эта женщина на самом деле богачка!

В комнате было мало света, а теней – бесчисленное множество.

– Вижу, что вы действительно шет, – произнесла «Джевел Изабель». – У меня нет кресла, которое сможет вас выдержать, но, пожалуйста, располагайтесь.

Она указала на ковер, и Боааз аккуратно опустился на него. Вокруг столько ценных инопланетных вещей – он всерьез опасался что-нибудь сломать. Женщина села, по всей видимости, на свое привычное место. Для человека она была высокой и очень худой. Все тело закрывало наглухо застегнутое черное платье со свободными юбками, на запястьях и шее украшенное кремовыми узорами из материала, похожего на текстильную пену.

Боааз определил у нее все признаки человеческой старости: морщины, белые волосы на голове, глубоко запавшие бледные глаза. Но внешние приметы возраста часто обманчивы. Боааз заметил в ней и черты, свойственные многим существам, с которыми чаще всего сталкивается любой священник, и он помнил, что осведомленность никогда не должна порождать пренебрежение.

«Джевел Изабель» склонила голову. Для нее был ясен его молчаливый вердикт.

– Должно быть, вы не только священник, но и врач, – произнесла она тоном, не допускающим сочувствия. – Вы правильно догадались о состоянии моего здоровья. Давайте сменим тему.

Она спросила, понравился ли ему Баттерскотч и похож ли Марс на его родную планету. Стандартные вежливые вопросы, между ними – короткие необъяснимые паузы. Боааз рассказал о своих планах по сбору минералов и об удовольствии от путешествия. Его беспокоило странное ощущение, что в комнате многолюдно: хотелось оглянуться, убедиться, что на выставленных в ряд роскошных креслах никто не сидит. Но Боааз был слишком стар, чтобы повернуться без видимых усилий, а показаться невежливым ему не хотелось. Когда он заметил, что жилище Изабель (она поправила его, когда он произнес ее имена не в том порядке) было достаточно уединенным, она вымученно растянула губы в улыбке.

– Вы, возможно, удивитесь, но я не страдаю от недостатка общения.

– У вас есть ваши воспоминания.

Изабель смотрела куда-то ему за плечо.

– Или у них есть я.

Он не думал, что завоевал ее доверие, но перед его уходом они договорились, что он придет еще раз; она была очень щепетильна насчет деталей будущей встречи.

– Через десять дней, – сказала она. – Вечером, в полнолуние. Постарайтесь не забыть.

Когда он вернулся к ожидающей его повозке, туманные окраины Баттер- скотча уже не казались ему такими зловещими. Он правильно сделал, что пришел, и шутки Конрада обернулись во благо, иначе бедная женщина могла бы остаться без утешения, даруемого Пустотой. Здесь несомненно нуждались в нем, и он постарается сделать все, что сможет.

* * *

Он все еще чувствовал глубокое удовлетворение, когда повозка доставила его к зданию Старой станции. Он даже попытался сострить в разговоре с человеческим ребенком об этих замечательных скальных образованиях. Неужели одним прекрасным вечером они тоже пришли сюда из пустыни в поисках глотка чего-нибудь горячительного? Юноша, казалось, оскорбился.

– Когда станция строилась, они уже были на этом месте. Если бы на Марсе, мессир, водились живые камни… – юноша выпрямился во весь свой хилый, тщедушный рост и сердито уставился на шета, – нас бы здесь не было. Мы бы улетели домой и оставили Марс существам, которые на нем обитают.

Боааз зашагал прочь, вполголоса посмеиваясь. Дети! Но после того, как он пообедал в достойном уединении – как и всякий достопочтенный шет, он не мог есть на публике, – он решил воздержаться от общества Конрада. «Безумная старуха» занимала все его мысли, и он обнаружил, что вздрагивает каждый раз, стоит ему только подумать о повторном визите. Много раз он встречался с теми же проблемами, которые мучили Изабель, но раньше ему никогда не было страшно.

«Старею», – подумал первосвященник.