Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

И последнее тело в отчеты по безопасности не попало. Тахира подозревала, что то, которое она нашла, тоже не попадет.

Главная лошадь в стаде подняла голову, когда глиссер принялся кружить над ее головой. Хромая кобылка пропала — наверное, ее задрал тот же прайд, который расправился с нарушительницей. Львы уже давно поймали бы жеребенка, если бы его мать не защищала отважно свое потомство. Похоже, хищникам благоволила удача. На старой львице уже сказывался возраст, и с трудной добычей она предпочитала не возиться.

А потому взяла блюдо, которое пришло само и попросило, чтобы его съели.

Как, во имя всего несвятого, нарушительница перебралась через Периметр?

Тахира вновь набрала скорость, ушла на юг, где в низине паслись бизоны, их большие торчащие рога служили очередным доказательством колдовства, творимого генетиками. Там же оказалось восточное стадо слонов, оно паслось неподалеку от монорельса, предоставляя туристам прекрасный обзор. Разумеется, вскоре рядом остановился поезд, и Тахира даже с глиссера, летящего с серьезной скоростью, видела, как пассажиры свешиваются из окон, тыкая в сторону зверей линками. Экскурсионные очки посетителей при виде мохнатых детенышей, похожих на мастодонтов, приятным голосом начинали объяснять гостям, как инженеры изменили геном слонов. Старая самка подняла хобот, трубя вслед глиссеру, а потом снова принялась набирать пыль с земли, обдавая спину охряным душем. Верблюдов Тахира не видела, но те, скорее всего, вернулись под сень деревьев, спрятавшись от солнца. Они тоже менялись. Старая львица осталась единственным животным, у которого остались полностью африканские гены, ее поймали в дикой природе еще котенком.

Поэтому она нравилась Тахире.

Со вздохом Гани посадила машину и по–быстрому отправила отчет боссу о своей находке. Потом отключила линк, прежде чем начальник успел ответить, и отправила глиссер на север, решив найти большое стадо антилоп.

Когда она вернулась в администрацию, уже вечерело. О высоких технологиях здесь напоминала только солнечная ферма: ряды батарей расположились за низкими, желтоватыми зданиями. Хижины из земляного кирпича вполне могли построить какие–нибудь примитивные племена, так легко они сливались с летней прерией. Техника была практически не видна — только в засушливых долинах бесконечные зеркала и ветряные башни окончательно вытеснили можжевельник и полынь. Деревня, где когда–то выросла Тахира, вполне вписалась бы в этот пейзаж. Медленно разлагающиеся мазанки в увядающей пустыне, что когда–то кормила львов, антилоп и людей. Тахира приземлилась на небольшую посадочную площадку позади здания и зашла внутрь. От воды, бежавшей по стенному фонтану, в помещении стоял запах свежести и зелени, из–за которого так и тянуло скинуть одежду, вымыться, окунуться в бассейн. После целого дня на глиссере все тело болело. А когда–то ничего такого не случалось. Тахира подумала, что пришла пора записаться на очередной прием в геронтоклинику. Или не стоит? Любой цикл подходит к своему естественному концу. Хотя нет, это уже не было правдой. При взгляде на красную иконку экстренного сообщения, мигавшую на голопанели, Тахира вздохнула.

Она не стала отвечать и села на подушку, приняв позу лотоса для концентрации. Вызвала систему безопасности. Одна из камер должна была засечь женщину прошлой ночью. Гани запустила поиск на движения хищника–жертвы, сузив профиль до человеческой массы. Смысл наблюдать за грызунами и кой–псами? Попадались львы, антилопы, детеныши бизонов. Изображения замелькали перед глазами Тахиры, и у нее сразу заболела голова.

А потом… вот она. Расплывчатый стройный силуэт. Руки, шея, лицо, ноги ярко светятся белым в режиме ночного видения. Черная блузка порвана и окровавлена, обнажая глубокое декольте и довольно маленькую грудь, явно естественную, а не сделанную. Тахира прищурилась. Шортики, сексуальная одежда — ничего похожего на снаряжение, в таком наряде вряд ли кто–то намеренно направился бы в колючий, заросший кустарником заповедник. Сандалии. Значит, она их потеряла, убегая. Сколько лет? Шестнадцать? Нет, решила Тахира. Меньше. Четырнадцать, наверное. Столько было дочери, когда Гани видела ее в последний раз. Тахира почувствовала во рту вкус крови и только тогда поняла, что прикусила губу, наблюдая за тем, как девчонка на экране морщится, поднимает стройную ногу, что–то высматривает — то ли порез, то ли укус. Она кажется потерянной. Расстроенной. Как будто свидание не задалось.

А потом выражение лица девушки меняется с раздосадованного и злого на ошеломленное. Она боится. Оглядывается вокруг и секунду смотрит прямо Тахире в глаза. Словно обвиняет.

Как антилопа, она поворачивается и срывается с места, бежит через траву и колючки. Одна сандалия слетает с ноги в еле заметном промельке движения.

— Не беги, — вслух говорит Тахира.

Но на голограмме девушка не останавливается и через секунду исчезает за пределами кадра.