Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Глория проследовала за ней, встала, скрестив руки на груди, и в полном молчании наблюдала за тем, как Амрит наполнила чайник, поставила его на старую плиту и зажгла газ. Глория была почти в два раза младше дяди Саавита. По мнению Амрит, она выглядела бы просто очаровательно, если бы не ее безрассудное следование модным молодежным трендам из Китая. Во лбу и подбородке у девушки мерцали светодиоды, а вся шея была расписана татуировками. Глория родилась и выросла в Мумбае. Она работала официанткой в одном из голографических баров, где и познакомилась с Саавитом. Амрит прекрасно осознавала, какой ошеломляющий эффект производит присутствие в доме ультрасовременной Глории на впечатлительную юную Миру. Юную? Амрит размышляла, ожидая, пока закипит вода. Раньше пятнадцатилетняя Мира уже год как была бы замужем и ждала своего первенца. Она сама вышла за отца Миры в семнадцать лет, и сейчас в свои тридцать два она уже вдова, без малейших перспектив в работе и личной жизни. «Перестань жаловаться, — упрекнула она себя. — Говоришь о прошлом? Да в былые времена ты была бы сожжена на погребальном костре вместе с мужем. По крайней мере, у тебя есть работа».

Чайник засвистел. Амрит подготовила листья, положила их в глиняный заварник, залила кипятком и закрыла крышечкой. Только тогда она обернулась и с улыбкой спросила Глорию:

— Хочешь чаю, тетя?

Эта была их старая шутка. Когда дядя Саавит привел свою невесту в дом, Амрит невзлюбила ее, считая авантюристкой, решившей окрутить мужчину намного старше себя. Она много всего наговорила тогда дяде. Но месяцы сменяли недели, и уже после свадьбы, когда беременная Глория переехала к ним, Амрит по достоинству оценила ее честность, практичность и ум. Девушка не боялась никакой работы, и, когда дядя Саавит не смог удержать на плаву свой автосервис, Глория начала работать в кафе сверхурочно. Ее заработок стал составлять значительную часть доходов семьи. С тех пор Глория и Амрит называли друг друга «племянница» и «тетя», что обычно помогало им снять напряжение, иногда возникающее между ними. Но на этот раз Глория не улыбнулась ей в ответ.

— Саавит и Парвати только что рассказали мне, что произошло. — По необъяснимым для Амрит причинам Глория была единственной в доме, кто называл старшую миссис Чодхури по имени.

— И откуда Саавит и миссис Чодхури обо всем узнали?

— Помощник замдиректора школы им все рассказал, когда сегодня днем привез Миру домой.

— Да, конечно. Может, чаю? — (Глория покачала головой. В полумраке кухни ее светодиоды мерцали, словно светлячки.) — Тогда все вы знаете, что за ссоры с учениками Мире грозит исключение из академии.

— Это так несправедливо! — Она произносила слова медленно, словно взвешивая каждое из них. — Вина полностью лежит на другой девушке. Саавит сказал, что замдиректора подтвердил это.

— Тем не менее. Мира прекрасно знает правила. Это ее четвертый конфликт. Она должна нести ответственность за свои поступки. — Амрит отвернулась, взяла с полки чашку с блюдцем, ситечко, достала чайную ложку из кухонного ящика. Дрожащими руками Амрит поставила посуду на стол и стала ждать, когда чай заварится покрепче. Не оборачиваясь, она спросила: — Завуч сообщил вам, на каких условиях Мира может остаться в школе?

— Я сама прошла через это.

Пораженная услышанным, Амрит резко обернулась. Выражение лица девушки было спокойным и сосредоточенным, только слезы катились вниз по красивым смуглым щекам.

— Садись, — строго произнесла Амрит. Девушка села за стол, Амрит поставила свой стул рядом. — Что ты имеешь в виду? Что с тобой случилось?

— Няня–чип. Саавит знает не обо всем. Есть то, что он просто не в силах понять. — Глория кивнула в сторону гостиной. — Обещай, что не расскажешь ему о моем секрете.

— Обещаю. — Амрит достала носовой платок и протянула девушке. Глория взяла его, вытерла глаза и начала говорить. Она рассказывала спокойно, без эмоций, настолько отрешенно, будто читала текст суфлера:

— Это произошло, когда я находилась в исправительном учреждении для девочек. Тогда только начали проводить эксперименты с микрочипами. Мне было тринадцать с половиной лет. Меня отправили в исправительный дом за продажу в школе пиратских дисков «Муфти».

— «Муфти»? — переспросила Амрит. — Музыкальная группа? — Она что–то помнила о них, но смутно: неорадж–рок–бэнд, который пользовался короткой шокирующей славой в шестидесятых. Девушка кивнула.