Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

У него тысячи имен, но мы называем его просто Флотом. Когда я впервые встретила его. он простирался от ядра галактики по всем ее спиральным щупальцам, существовал уже миллионы лет, занимался своими делами, хотя никто на этой планете о нем не знал. Думаю, время от времени корабль Флота падал на Землю, но, когда проходил сквозь атмосферу, его уже было сложно отличить от метеорита, он превращался в осколок углистого хондрита размером меньше человеческого кулака, а огонь стирал все признаки организованной материи. Впрочем, такие потери происходили часто и повсюду, но для Флота как целого никакой разницы не имели. Вся его информация (а другими словами, его разум) была распределена, рассредоточена, фрактальна. Сосуды рождались, уничтожались, но Флот существовал уже многие эры, уверенный в собственном бессмертии.

О, я знаю, ты не понимаешь меня, дитя! Но важно не то, услышишь ли ты эти слова, а то, что я их тебе скажу. Почему? Потому что несколько миллиардов лет назад, завтра, я вынесла собственное невежество из этого самого трейлера, добралась до шоссе и направилась на запад, а в рюкзаке у меня не было ничего, кроме бутылки с водой, полудюжины конфет и пачки двадцатидолларовых банкнот, украденных из сумки Большого Дэна. В ту ночь (то есть завтра, это важно) я совсем одна, такая самостоятельная, ночевала под эстакадой, задолго до рассвета проснулась, замерзшая и голодная, посмотрела мимо бетонной арки в пятнах птичьего помета на небо, а там падали звезды, и было их так много, что небосвод напомнил мне темную кожу, обожженную искрами. Часть Флота слишком близко подошла к атмосфере, но я этого не понимала (не больше, чем ты, девочка) — только подумала о том, как же много падающих звезд, как же это красиво, но бессмысленно. И опять заснула. Когда же взошло солнце, я решила словить попутку… но машины либо объезжали меня по дуге, либо неслись с огромной скоростью, словно весь мир отправился домой с какой–то пьяной вечеринки.

— Они не остановятся, — раздался голос позади меня. — Эти парни уже приняли решение, Карлотта. В смысле, чего они хотят — жить или умереть. И такое же решение придется принять тебе.

Мне стало дурно от неожиданности, я развернулась и тогда впервые увидела моего дорогого Эразма.

Сразу хочу сказать, что Эразм — не человек. Тогда он походил на узел из сверкающих металлических углов размером с микроволновку, парил невысоко над землей, а его глаза напоминали полированный турмалин, который продают в придорожных сувенирных лавках. Он мог выглядеть совсем иначе — просто Эразм выбрал какой–то старый аватар, и тот, по его мнению, должен был меня впечатлить. Тогда я этого, правда, не знала. Потому сначала, мягко выражаясь, удивилась, а после сразу испытала настоящее потрясение, для страха времени просто не нашлось.

— Мир долго не протянет, — низким, скорбным голосом произнес Эразм. — Можешь остаться здесь или пойти со мной. Но выбирай быстро, Карлотта, так как мантия нестабильна и континенты уже начали сдвигаться.

Я даже подумала, что еще сплю и вижу сон. Я не знала тогда, что значат слова насчет мантии, но предположила, что речь идет о конце света. Какая–то интонация в его голосе, который напоминал голос Моргана Фримена, заставила поверить ему, несмотря на всю странность и невозможность этого разговора. Вдобавок я все сильнее чувствовала приближение чего–то очень страшного, на шоссе практически не было машин (мимо пронеслась «Тойота», разогнавшаяся до скорости, явно не предусмотренной производителем, сгорбленный водитель за рулем казался размытым пятном), а над редким, похожим на крысиные зубы частоколом гор на горизонте поднималось уродливое зеленое облако. Неожиданно горячий и сильный ветер принес запах далекого пожара. И звук чего–то похожего на гром, а то и хуже.

— А куда с тобой?

— К звездам, Карлотта! Но тело придется оставить здесь.

Вот это предложение мне не понравилось. Но разве было из чего выбирать? Остаться или уйти. Вот так просто.

Я все–таки поймала попутку — только совсем не такую, как ожидала.

Земля тряслась так, будто дьявол стучался в подошвы ботинок.

— Хорошо, — ответила я, — как скажешь.

Белая пыль взметнулась над пустыней, и ее тут же подхватил порывистый ветер.

«Не бойся. Не жди. Не попадись. Просто уходи. И быстро».

Без этих слов в голове, клянусь, девочка, я бы погибла в тот день. Как и миллиарды других людей.

Она замедляет течение времени, чтобы вместить этот странный, но почему–то необходимый монолог в пространство между двумя вздохами юной Карлотты. Конечно, реального голоса у нее нет. Прошлое статично, непроницаемо в своем бесконечном сне; из того невидимого места, где она сейчас существует, новая Карлотта не может сдвинуть даже молекулу воздуха с заданной траектории. Просыпайся с рассветом, девочка, укради деньги, которые никогда не потратишь, — это не важно; главное — уйти. Пришло время.