Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Мне не по себе. Я бы с радостью покормила кого–нибудь, оставаясь неизвестной. Так просто быть довольной собой, вручая миску супа тому, кто, может, не ел несколько дней! Но я не горю желанием открыть столовую для мигрантов. Экономические трудности делают жизнь беженца непростой, от этого люди не становятся добрее и лучше, и мне кажется, что благодаря упоминанию на каком-то сайте я становлюсь уязвимей. Собаки могут сколько угодно захлебываться безумным лаем, только Гудзон — помесь бордер–колли и золотистого ретривера, а Эбби — метис черного лабрадора. Они славные псы, а не охранные собаки, и, чтобы понять это, не надо быть семи пядей во лбу.

Теперь я иногда просыпаюсь ночью, опасаясь, что кто–то забрался в дом. Эбби спит на другой стороне кровати, Гудзон — на полу. Безлунные ночи здесь темные как смоль, никому и в голову не приходит зря тратить электричество в это время суток. Дом у меня небольшой: две спальни, гостиная и кухня.

Я наклоняюсь, бужу спящего на полу Гудзона и шепчу:

— Кто там?

Эбби тоже просыпается и садится. Собаки ничего не слышат. Вместе со мной они идут по коридору в темную гостиную. Я вглядываюсь через окно в тенистый сад и жду, когда залают собаки. Часто в такие ночи я не могу снова уснуть.

Но человек, оказавшийся этим утром у моих дверей, прополол мой сад. Он принимает миску супа, несколько лепешек и горячо меня благодарит. Берет заряженный телефон и показывает мне фотографию женщины и ребенка.

— Моя жена и малыш, — говорит он. Я киваю, мне неинтересно знать о его семье, но не грубить же ему.

Заканчиваю работу над куклой. Я уже расписала ее, собрала все детали и вручную укоренила волосы. Малышка получилась более миловидной, чем хотелось бы. Покупатели моего сайта могут по своему желанию подбирать различные части кукол: черты лица, цвет глаз, положение рук. Стоимость комбинированной куколки составляет примерно двухнедельный заработок мигранта. Некоторые клиенты желают получить портретную куклу по фотографии и делают спецзаказ. В этом случае к стоимости добавляется ноль.

Я одеваю пупса, держа его за ножку. Когда Эбби, радостно и звонко лая, врывается в комнату, я вздрагиваю и встаю. Кукленок звучно стукается головой об пол, так что мужчина в ужасе ахает.

— Это кукла, — говорю я.

Не знаю, понял ли мигрант мои слова, но он все же догадывается. Прикрывает рот ладонью и нервно смеется. Поднимаю малыша с пола.

Я делаю гиперреалистичных пупсов, которые выглядят совсем как новорожденные. Однако сходство должно быть передано не совсем достоверно. Людям нравится, когда куколки чуть–чуть симпатичнее и немного совершеннее настоящих детей. Мне же по душе, если в них есть что–то странное, безобразное, как в живых новорожденных, с неким намеком на то, что онтология подытоживает филогенетику: человеческий плод зародился как одноклеточный организм и развивался в виде крохотной рыбки, до того как наконец принял форму млекопитающего. Теория о том, что развитие человеческого эмбриона воссоздает ход эволюции, конечно же, ошибочна. Но мне нравится, когда младенцы напоминают нам, что в действительности мы — животные, некогда древние и немного фантастические. Эдакие крохотные подменыши, поселившиеся в людских домах.

Также я охотно отождествляю приготовленную на День благодарения индейку с угощением из мяса динозавра, когда–то занимавшее почетное место на столе. Возможно, именно поэтому я живу одна.

— Que bonita[6], — говорит мексиканец, протягивая пустую тарелку.

— Gracias[7], — благодарю я. Беру тарелку и отправляю беженца восвояси.

Проверяю электронную почту, вижу заявку на спецзаказ — портретную куклу новорожденного. Это от пары, живущей в Чикаго, Рейчел и Элам Мазар. Мне кажется, что пишет мне именно Рейчел, но по электронным сообщениям сложно понять, кто набирает их на самом деле. Прилагается фото грудного младенца. Довольно странно. За последние три года это уже их третий заказ с той же фотографии. А куклы стоят дорого, особенно по спецзаказу.

После окончания художественной школы несколько лет я работала скульптором в компании по производству игрушек. В то время я занималась не куклами, а трансформерами, пришельцами и космическими кораблями из кинокартин. На моих игрушках выросло целое поколение мальчишек. Когда прошло увлечение космическими фильмами, компания уволила многих людей, в том числе и меня. Собственно, трещала по швам вся экономика. Мне еще повезло продержаться там долго. Затем я перебралась в Нью–Мехико. Мне нравилось это место, да и жить здесь дешевле. Попытала счастья во фрилансе, работала в гипермаркете. Жизнь моя, как и очень многих людей того времени, напоминала свободное падение. Я купила это ранчо, изъятое банком, в месте, где никто ничего не покупал, маленький домик, граничивший с ветшавшими, похожими на беззубые рты постройками. На это ушли мои последние сбережения. В качестве временной меры я начала делать кукол.

Я кое–как свожу концы с концами с помощью вырученных за кукол. денег и еды, которую выращиваю в огороде. И живу получше некоторых.