Лучше бы я осталась старой девой

Они вместе вошли в комнату, где Лена была полчаса назад. Дверь действительно была заперта на засов и на крюк. На столе, где Сафар держал бумаги, все было перевернуто, ящики открыты, в одном виднелись деньги. Калькулятор валялся на полу. Со стенда была сброшена вся помада, и аляповатые тюбики, украшенные поддельным жемчугом и золотыми цветочками, раскатились во все концы небольшой комнаты. Сафара они увидели не сразу. Первой его заметила Лена. Она схватилась за горло – точнее, ей показалось, что она это сделала, но на самом деле рука замерла на полпути и упала вниз, а горло просто перехватило, будто ошейником. Сафар лежал неподалеку от вешалок с одеждой, от двери его было плохо видно. Но она-то его разглядела. Тут же увидела тело и женщина. Она оказалась расторопнее Лены – ахнула, подбежала, крикнула:

– Плохо тебе?! – Хотела нагнуться, чтобы помочь, но не сделала этого… Теперь и ее охватил столбняк.

Смотреть в лицо Сафару было страшно. Это лицо, такое милое при жизни, опухло, потемнело, исказилось до неузнаваемости. Глаза были выкачены так, что уже потеряли сходство с человеческими – в них было что-то звериное. Язык прикушен, рубашка растерзана, в скрюченных пальцах – вешалка с вечерним зеленым платьем – последнее, что оказалось у него в руках в миг смерти. В его полную шею глубоко врезалась удавка – так глубоко, что теперь была почти неразличима…

Она сидела на коробке с кроссовками и повторяла:

– Никуда не пойду. Никуда не пойду!

Абдулла ходил вокруг, пытался потрогать за плечо, что-то сказать, но она даже не поворачивала головы, не поднимала глаз:

– Никуда не пойду!

Ей было страшно, как никогда в жизни. Уйти куда-то с Абдуллой, после того, что услышала от Сафара?! «Я вернулась сюда, чтобы он все мне объяснил… – Стучало у нее в голове. – Вот и объяснились. Яснее некуда. Что делать? Что это значит? Он велел мне уйти от Мухамеда, жить где угодно, но не у арабов… Его убили сразу после нашего разговора. Кто?! Кто-то пришел сюда сразу после нас. Мы никого не встретили в коридоре, когда уходили отсюда. Сколько времени надо, чтобы сделать это?! Войти, задушить, убежать… Минут десять? Пятнадцать? У него было это время, у того, кто сюда пришел. А как он вышел?» Ответ на этот вопрос она уже знала. В комнате было открыто окно, и женщина, вместе с которой она нашла труп, сразу высунулась из окна и завыла: «Ой, я говорила им, что из-за этой лестницы нам придет конец!» Лена тоже подошла (она все делала как во сне), высунулась и посмотрела. Действительно, чуть пониже окна находилась железная лестничная площадка. От нее вверх по стене магазина шла пожарная лестница – на третий этаж и выше. А второй этаж был совсем невысокий, можно было спрыгнуть из окна на площадку, а с площадки на землю, не причиняя себе вреда – даже Лена рискнула бы это сделать. Эта сторона магазина выходила на тихую улочку, зеленую, где не было ни машин, ни прохожих. Потом женщина побежала звать на помощь, кто-то вызвал милицию, под шумок вернулся Абдулла, увидел Лену, сидящую на ящике, услышал страшную новость и застыл, как громом пораженный. Она старалась вообще не смотреть в его сторону. «Скорей бы милиция! – думала она, кутаясь в пиджачок (она вдруг замерзла, хотя день выдался жаркий). – Милиция разберется, Абдулле придется ответить!» И тут же оборвала себя: «А за что ему отвечать? Ты же сама знаешь, что он не делал этого. Но кто это сделал? Клянусь, что кто-то из их шайки-лейки. Ведь его не грабили, деньги все в столе… И он предупредил меня, чтобы не общалась с арабами. И сам боялся Абдуллы. Испугался, когда я сказала, что меня приютил Мухамед. Что-то знал, пытался меня предостеречь. От чего?! Что я сделала? Что-то страшное случится и со мной, если они его убили. Кого убили?! Сафара! Да он мухи не обидел, тишайший, добрейший человек, каких поискать, никого никогда не обманул, не унизил, всем помогал… А его убили. И как убили – нагло, в магазине, рядом с комнатой, где были люди…»

– Как ты себя чувствуешь? – Она услышала вопрос, но ничего не ответила Абдулле. – Хочешь сигарету?

Сигарету она все же взяла. Краем уха прислушивалась к тому, как галдели перепуганные продавщицы в соседней комнате.

– Надо сказать, чтобы ничего не трогали, – через силу проговорила она, глядя на Абдуллу. – Милиция сейчас приедет.

– Нам нужно будет дать показания, – Абдулла как будто обрадовался, что она подала голос. – Ты ничего не заметила?

– О чем ты?

– Ну, получается, мы видели его последними. Я ничего странного не заметил.

– И я тоже.

– В самом деле, ужасно… – пробормотал Абдулла, закуривая и давая прикурить ей. – У него была семья, двое детей… Как я сообщу жене?