Лучше быть мертвым

Я сел в самом конце правого ряда. Через пару минут открылась дверь, ведущая в кухню, оттуда вышла официантка. На ней было хлопчатобумажное платье в розовую клетку, белый передник с оборками, на ногах кроссовки. Тоже розовые. По виду ей можно было дать лет шестьдесят, может, чуть больше. Украшений на ней не было никаких. Волосы, уложенные довольно небрежно, скорее серого оттенка, нежели серебристого, — она мне чем-то напомнила администраторшу приемного покоя медицинского центра. Возможно, это ее родная сестра. Или двоюродная. Официантка перевернула чашку и наполнила ее кофе из стеклянной емкости, потом посмотрела в мою сторону и вскинула брови. Я заказал все, что у них было, плюс дополнительную порцию ветчины и яблочного пирога. Она вскинула брови чуть повыше, но заказ мой больше никак не прокомментировала.

На стенной полке возле таксофона лежало четыре экземпляра местной газеты. Я взял один и, дожидаясь, когда принесут еду, стал перелистывать. Новостей там было маловато. На каждой странице либо про новые выборы, либо про результаты предыдущих. Мне показалось, что, по мнению издателя, взаимное общение между читателями гораздо важнее, чем репортажи о происшествиях. Или, что тоже возможно, гораздо дешевле обходится. Не скупились только на графики и чертежи. Особенно им нравились секторные диаграммы в круге. А также столбчатые диаграммы. Скаттерограммы[24]. И другие виды диаграмм. Когда я учился в средней школе, мы про такие даже не слыхивали. И все оформлены яркими, живыми красками. На какую бы тему ни подавался материал, он непременно был иллюстрирован диаграммой. Не надо ли где-нибудь в окрестностях города устроить заповедник для броненосцев? Не следует ли перекрасить пограничную ограду? Может быть, пришло время жителям городка использовать для своих нужд энергию ветра и солнца? Кто за? Кто против?

Еду мне принесли, когда я уже разглядывал последнюю страницу газеты. «Рубрика происшествий». Прикольное название для страницы, где главным образом печатают сообщения о случившихся за последнее время преступлениях в городе и окрестностях. Я внимательно прочитал все, что там было написано, от начала и до конца. Про Дендонкера ни слова. Про контрабанду тоже. Как и про самолеты. А также бомбы. Только про кое-какие малозначительные нарушения общественного порядка. По большей части довольно банальные типа распития спиртных напитков в общественных местах. Нарушители, как правило, были подвергнуты аресту.

Я с удовольствием доел последний кусочек. Допил кофе. Сидел, ждал добавки, как вдруг отворилась входная дверь. Вошел человек. И я его узнал. Это был четвертый из тех, с кем я познакомился накануне вечером. Когда стоял под уличным фонарем. Который пытался ударить меня дубиной. И который видел, что меня убили выстрелом из пистолета. Увидев меня воскресшим из мертвых, он, кажется, удивился не шибко. А сразу направился прямо ко мне. Одет он был так же, как и в тот раз. Побриться, должно быть, не успел. И в руке он нес черный мешок для мусора.

В этом мешке у него явно что-то лежало. Какой-то предмет, не менее девяти дюймов в длину и вполне тяжеленький, — видно, как натянулись края пластикового мешка. Я ухватился за край стола. И при первом же намеке на оружие готов был в любую секунду швырнуть его под ноги этому типу. Но этот тип вовсе и не думал угрожать мне оружием. Стоял себе передо мной и лыбился. Потом поднял свой мешок. Одной рукой схватил его за нижний край. Перевернул. И с грохотом выгрузил из него на стол какой-то предмет. Эта штуковина состояла из трех частей. Держателя. Отформованного из углеродистого волокна. Чтобы плотно облегал культю. Из голени. Блестящей, выполненной из титана. И ботинка. Как раз такого, какие были на Фентон, когда я видел ее в последний раз.

— Шагай за мной, иначе эта баба потеряет нечто большее, чем свою ногу.

Громила повернулся и направился к двери.

— У тебя тридцать секунд, — не оборачиваясь, добавил он.

Я встал, достал из кармана рулончик с долларами. Отделил двадцатку, бросил на стол. На это ушло десять секунд. Далее взял искусственную ногу Фентон. Двинулся к двери. Еще десять секунд. Выждал еще девять и шагнул на улицу. Громила был еще там. Он стоял рядом с автомобилем. Седан средних размеров. Весь покрыт пылью. Как мне показалось, тот же самый, который я видел накануне вечером. В дневном свете я разглядел, что это «шевроле-каприс». Когда-то был полицейским транспортным средством. Падающий на дверцу водителя луч прожектора выдал еще кое-что. Покраска была неравномерной и тусклой, и я предположил, что какое-то время эту машину использовали в качестве такси.