Лучше, чем будущее

Хороший вопрос. И у меня есть ответ: например, я. С учетом нынешней культурной нормы — практически все в наши дни разукрашивают себя татуировками, — я считал их отсутствие на своем теле проявлением некоторого бунтарского духа. Конечно, это пятнышко чернил не делает меня «Человеком в картинках», и Трейси говорит, что, если я набью еще хоть одну, она меня прикончит. Так почему же сейчас? Все дело в черепахе.

Наступал Новый 1999 год — канун следующего тысячелетия. Я с семьей проводил отпуск на Виргинских островах. Мы с Трейси в тот день остались на пляже одни, и я предался размышлениям. Я не мог решить, соглашаться ли на съемки в новом сезоне «Спин-Сити» или выйти на пенсиюи заняться организацией Фонда. В последний раз за год я пошел понырять. Бесцельно болтаясь возле травянистого края рифа, я внезапно увидел рядом с собой большую старую морскую черепаху. У нее не хватало приличного куска правого плавника, а на клюве красовался уродливый шрам. Какое-то время мы плыли с ней параллельно. Она явно через многое прошла и заслужила право плыть, куда хочет. Она поразила меня своей силой воли. Конечно, гораздо проще скользить по течению, но иногда стоит пойти на риск и попытаться сменить курс.

Два десятилетия спустя, разобравшись, наконец, со своими эмоциональными и физическими проблемами, которые тоже меня прилично потрепали, я вспомнил о той стойкой черепахе. Моя татуировка — дань уважения и благодарности. Как когда-то, показывая всем рентгеновский снимок, я пытался объяснить, что со мной произошло, так и теперь, с помощью черепахи, хотел сделать невидимое видимым — она символизирует для меня выносливость и волю к жизни.

Моя черепаха плывет через пять колец — это пять десятилетий моей жизни. А еще — кризисы, через которые мы прошли, я и она. У меня случались сложные периоды, но сейчас я плаваю в тихих водах. На мне остались боевые шрамы, и татуировка — напоминание о них.

Глава 22 Встряхнись

Каждый ноябрь в Нью-Йорке Фонд Фокса устраивает гала-ужин. Восторженная толпа гостей слушает великих музыкантов: The Who, Элвиса Костелло, Криса Мартина, Джеймса Тейлора, Пола Саймона, Джона Майера, Шерил Кроу и Bon Jovi. Мы придумали для этого мероприятия название «Кое-что забавное на пути к излечению от Паркинсона», поэтому на нем обязательно присутствуют комики: Дэнис Лири, Рикки Джервейс, Дэвид Леттерман, Джон Стюарт, Крис Рок, Джим Гэффиган, Эми Шумер, Джон Малэни, Тина Фей и многие другие. Все смеются, веселятся и вкусно едят. Билеты дорогие, поэтому мы делаем большие сборы, около 5 млн долларов за вечер, и все они идут на исследования (за чем особо следит наш Совет директоров). Но если уж вы пришли, то больше мы к вам в карман не залезаем: у нас нет никаких аукционов или лотерей, на которые придется потратиться. Это вечеринка в честь успехов, достигнутых за прошедший год, а также отличная возможность встретиться с нашими сторонниками, борющимися с болезнью Паркинсона.

Каждый год в начале встречи мы демонстрируем короткий фильм о миссии Фонда и методах его работы. Нынешний снимали мы с Нелл; Нелл выступила в нем также режиссером и справилась на отлично, вложив в работу всю душу.

Фильм посвящен истории Джимми Чоя, пациента с паркинсонизмом и специалиста по высоким технологиям из Болингброка, штат Иллинойс. Сказать, что он наш активист и фандрайзер, — значит ничего не сказать; он настоящий герой борьбы с болезнью Паркинсона. Его опыт тут — очень личный, поэтому для меня и других людей с тем же диагнозом он имеет громадное значение. Когда Джимми давал нам с Нелл интервью, множество его наблюдений казались мне очень знакомыми. Как я говорил в детстве: «Как будто я это уже знаю».

«У меня нашли раннюю болезнь Паркинсона в 2003 году, когда мне было 27, — начинает Джимми. — Поначалу я никому о ней не говорил, даже жене. Следующие семь лет я игнорировал свое заболевание. Я набрал 35 кг, что только ускорило ухудшение моего здоровья. Мне пришлось обзавестись тростью. В общем, я сдался».

О да, мои былые демоны: мне поставили раннюю болезнь Паркинсона в тот же период, ближе к 30. И хотя я рассказал о диагнозе Трейси, от остальных мы все скрыли.

Джимми продолжает. «У меня было два момента ага! Первый: когда я болел уже семь лет, мне как-то пришлось спускаться вниз по лестнице с девятимесячным сыном Мейсоном, на руках. Я подумал: „Трость не нужна, есть же перила“. Сына я держал одной рукой, прижав к боку. Одна моя нога не последовала за мной: мозг считал, что она движется, но она осталась на предыдущей ступеньке. Я пролетел по всей лестнице. К счастью, мне удалось удержать Мейсона над собой, и он не пострадал, но это было страшно — мягко говоря. Я считал дом своей „зоной безопасности“, где можно не думать о симптомах. У меня сложилось ошибочное мнение, что тут со мной ничего не может случиться, ведь я под защитой тех немногих, кто знает о моей болезни».