Лучше, чем навсегда

Черт, это звучит неправильно.

Я имею в виду, что он единственный парень в группе, который в настоящее время состоит в длительных отношениях. Он и его девушка вместе уже семь лет. Они так любят друг друга, что иногда меня тошнит от этого, и я знаю, что он планирует сделать предложение в ближайшее время. Это его четвертый сезон в НХЛ, и он заработал себе репутацию печально известного, жестокого и неуклюжего защитника «Жнецов». Не говорите ему, что я это сказал, но в глубине души он втайне напоминает огромного плюшевого мишку. Я почти уверен, что не видел, как он убивает даже муху.

Фалтон Каццарелли — самый младший в нашей команде. Он на год младше меня, и он новичок. Мы все шутим, что он как золотистый ретривер: слишком дружелюбный, невинный, ест еду с пола. Он всегда хочет знать, чем все занимаются, и чаще всего понятия не имеет, что происходит. Но это, видимо, и привлекает девчонок — вся эта атмосфера невежественного парня.

Гейдж Арлингтон — его соратник. Он более экстравер, более безответственен и единственный, кроме меня, человек, готовый нарушить правила ради забавы. У него также топографичексий критинизм. Мы живем в этом доме уже два года, и он не мог проводить нас домой из продуктового магазина, который находится в двух минутах езды отсюда. Если бы его забросили в какую-нибудь отдаленную часть тропических лесов Амазонки и сказали выжить в течение двадцати четырех часов, я почти уверен, что он бы погиб. Но, помимо его склонности теряться, он чертовски хороший вратарь. Как и у Фалтона, это его первый год.

И, наконец, Кит Лэнгли. До приезда в США Кит жил в Бразилии вместе со своей семьей. Он — ребенок из трастового фонда, и он играл за команду UMich, прежде чем был приглашен в нашу. У меня есть теория, что Кит — один из тех детей, которые достигли пика в средней школе, но его мозг так и не развился после шестнадцати, поэтому он навечно застрял в подростковом мышлении. Он очень самоуверенный ублюдок, но всегда выкладывается по полной.

— Ты справишься с этим, Хейз, — утешает Кейсен, хлопая меня по спине и хорошенько встряхивая за плечи.

Безнадежность разгорается в моей груди, превращаясь в огненные руки, которые обхватывают мое горло.

— Я не знаю.

Меня тошнит. Сейчас для меня все поставлено на карту, и я не могу это потерять. Не могу. Хоккей — это все, что у меня есть.

— Это мое последнее предупреждение. После третьего — я выбываю. Я не знаю, как я смогу исправить свою репутацию. Каждый хоккейный болельщик меня ненавидит.

Скорее, после пятого, но я не буду отвлекаться. Как я и обещал тренеру, никто из моих товарищей по команде не знает, что я переспал с дочерью нашего крупнейшего спонсора.

— Это неправда. Не каждый хоккейный болельщик. — Хотя вера Бристола в меня очень ценна, она неуместна. Он всегда видел во мне хорошее. Он вообще всегда видит хорошее в людях. Он всегда дает всем фору, даже если они этого не заслуживают.

Я провожу рукой по волосам спереди, позволяя прядям вернуться на место.

— Помнишь тот раз, когда я пытался купить шрирача в продуктовом магазине, а та старушка начала избивать меня своей сумочкой?

Бристол фыркнул, прикрыв рот, когда увидел мой невозмутимый взгляд.

— Э… да… это было очень неудачно.

— Или в тот раз, когда какая-то девушка наступила мне на ногу, когда я стоял на парковке KFC?

Справедливости ради стоит отметить, что оба случая произошли примерно в то время, когда в новостях появилась статья о том, что я бросил следующую икону поп-музыки. А затем появился на мероприятии с двумя девушками на следующей неделе.

Бристол поджимает губы, чтобы заглушить хихиканье, зарождающееся в горле.

— Ладно, над твоим имиджем нужно немного поработать, — говорит он. — У тебя будет много шансов искупить свою вину, но ты должен начать верить в то, что можешь измениться. Ничего из этого не получится, если ты не веришь.

— Ты ведь понимаешь, как это звучит? Верить в себя? Что это за мотивационная чушь? — В моем тоне было больше укора, чем я хотел, но да ладно. Не думает же он, что с помощью настроя и преображения можно все исправить?

— Такая чушь, которая вытащит тебя из этого странного состояния, — отвечает он, покачивая головой.

— Но я…

— Просто выслушайте меня, хорошо? Думаю, я знаю способ, которым мы сможем вернуть тебе расположение публики.

— Что? Какой у тебя может быть план, который заставит всех снова полюбить меня? — Я хмыкаю и бросаю на него пристальный взгляд.

— Пожертвовать полмиллиона долларов на благотворительность? — предлагает Гейдж.

Глаза Фалтона загораются.

— Помочь приюту, где полно собак?

Кит потирает руки.

— Выставить свое тело на аукцион ради бурной ночи с жеребцом «Жнецов»?

— Ты мог бы завести себе девушку, — предлагает Бристол.

— Ты хочешь, чтобы я завел девушку? — восклицаю я, окидывая комнату взглядом.

Девушка? Это самая глупая идея, которая только может прийти в голову, а Кит однажды предложил мне инсценировать собственную смерть, чтобы сбежать от прилипалы.

Я бы предпочел, чтобы меня привязали к каталке и бросили в жерло действующего вулкана, чем снова выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение.