Лучше подавать холодным

- В бесконечной войне. - Она осушила бокал и со стуком плюхнула его обратно на стол. Может в Осприи и выжимают лучшее в мире вино, но ей почудился в нём вкус рвоты. Как и во всём прочем. Её жизнь соткана из тошноты. Тошноты и частого, болезненного поноса. Саднящих дёсен, ободранного языка, ноющих зубов, щиплющей задницы. Лошадинолицый слуга в напомаженном парике выплыл из-за её плеча и обрушил в пустой кубок водопад вина, как будто вычурное переворачивание бутылки высоко над её головой улучшает его вкус. С непринуждённостью, доведённой до совершенства, слуга отступил назад. В конце концов, в Осприи отступление - национальное блюдо. От последней затяжки лишь перестали трястись её руки, ничего более.

Поэтому она молила, чтобы бездумное, похабное, вырубающее пьяное забытье своими превосходящими силами набросилось и уничтожило отчаяние.

Она блуждала глазами по самым богатым, самым никчемным гражданам Осприи. Приглядеться, как следует – банкет дошёл до края визгливой истерии. Чересчур много пьют. Чересчур быстро говорят. Чересчур громко хохочут. Ничто так не сбивает планку как надвигающееся неотвратимое уничтожение. Одно утешенье от грядущего разгрома Рогонта состоит в том, что вместе с ним лишится всего изрядное число этих придурков. - Вы уверены, что мне надо здесь присутствовать? - пробурчала она.

- Ну, кто-то же должен. - Рогонт зыркнул вбок на сущую девчонку, графиню Котарду Аффойскую. Без особого воодушевления.

- Доблестная Лига Восьми, похоже стала Лигой Двух. - Он придвинулся ближе. - И, чтобы быть полностью искренним, я гадаю, а что если для меня ещё не слишком поздно из неё выйти. Печальная истина состоит в том, что у меня иссякли почётные гости.

- Выходит, я укрепляю ваш увядший авторитет в качестве пугала?

- Совершенно верно. Вдобавок, весьма очаровательного. А все эти россказни о моём увядании, всего лишь непристойные сплетни, я вас уверяю. - Монза не нашла в себе сил даже на то, чтобы рассердиться, не говоря уже о развеселиться, и лишь утомлённо фыркнула.- Вам надо что-нибудь съесть. - Он указал вилкой на её нетронутую тарелку. - Вы выглядите исхудавшей.

- Меня мутит. - А ещё правая рука так болит, что она едва ли удержит нож. - Меня постоянно мутит.

- Серьёзно? Что-нибудь съели? - Рогонт вилкой отправил в рот мясо, со всем смаком человека, которому осталось протянуть от силы неделю. - Или что-нибудь сделали?

- Может это просто из-за общества.

- Я бы совсем не удивился. Моя тётя Сефелина постоянно перечила мне. Она была весьма склонной к тошноте дамой. Вы в некотором смысле напоминаете мне её. Острый ум, великие задатки, железная воля, но желудок слабее, чем можно было ожидать.

- Простите за разочарование. - Известно мёртвым, ей хватает и разочарований в самой себе.

- Разочарование? О, в точности наоборот, уверяю вас. Никто не сотворён из камня, такие уж мы, так?

Ещё бы не так. Монза набрала в рот побольше вина и насупилась на кубок. Год назад к Рогонту у неё не было ничего кроме презренья. Она помнила как они с Бенной и Верным издевались - что он за трус, что за вероломный союзник! А теперь Бенна мёртв, Верного она убила и прибежала искать убежища у Рогонта, как капризное дитя у богатого дядюшки. У дядюшки, который на этот раз не мог защитить даже самого себя. Её взгляд помимо желания притянуло к концу длинного стола справа, где в одиночестве сидел Трясучка.

Жестокая правда, что её от него тошнило. Просто стоять рядом с ним требовало усилий, не то, что к нему прикоснуться. И дело было далеко не только в уродстве его изувеченного лица. Она с лихвой навидалась уродств, и натворила сама тоже с лихвой, и без проблем сумела бы притворяться, что её это не напрягает. Дело было в молчании - а ведь прежде его невозможно было заткнуть. Их разделило чересчур много долгов, уплатить которые ей было не под силу. Она смотрела на скособоченный, мёртвый глаз и вспоминала его шёпот: такой была бы ты. И она знала, что была бы. Когда они разговаривали, он больше не произносил речей ни о правильных поступках, ни о том, чтобы начать новую жизнь. Может ей стоило наслаждаться победой своих доводов. Она над ними крепко потрудилась. Но все её мысли были лишь о том, что ей достался человек идущий дорогой добра, а она каким-то образом взяла и превратила его в стремящееся ко злу создание. Она не только прогнила сама, но и портила всё, к чему прикасалась.

От Трясучки ей худо, и само осознание омерзения вместо положенной благодарности, ещё более усиливало дурноту.

- Я напрасно трачу время, - прошелестела она, главным образом своему бокалу, нежели кому-то ещё.

Рогонот вздохнул. – Как все мы. Просто тянем убогие дни до бесславной смерти, стараясь, чтобы та пришла в наименее ужасном обличье.

- Мне пора уходить. - Она попыталась сложить перчаточную руку в кулак, но на этот раз боль лишь ослабила её. - Найти способ... Найти способ разделаться с Орсо. - Но она так устала, что с трудом нашла в себе силы это вымолвить.

- Месть? В самом деле?

- Месть.

- Если вы оставите меня, я стану сокрушаться.