Лучше прячься

– Если бы это касалось меня, Алена, я бы сдох, но п*длу эту удавил… И я всю свою жизнь ползал перед этими тварями только для того, чтобы у тебя было светлое будущее. Но как бы я не ненавидел Шторма, сейчас кроме него никто не поможет тебе. Я знаю его слишком хорошо. Он уничтожит тебя сам, но не даст это сделать никому другому. Хотя бы сейчас, пока все еще грозит опасность, дай ему защитить себя.

Я знаю, чего стоит дедушке это решение. И знаю, что сломаю его, не приняв. Я сама ушла к Шторму, пошла против воли деда. Сделала все за его спиной. Помню, уже пребывая в Италии, рассказала дедушке обо всем… он был так зол. Он не кричал, не орал, а просто бросил трубку и не разговаривал со мной месяц. Знаю, какую рану нанесла ему своим выбором, и теперь понимаю его боль еще лучше. Но даже сейчас я не могу пойти на поводу у дедушки. Он не знает всего, что знаю я. Когда-то дедушка сделал свой выбор, склонив голову перед криминалом. Теперь я делаю свой. И пусть он неправильный, но я имею на него полное право. Так же как он пытался защитить меня, сейчас я защищаю своего ребенка.

– Степан Васильевич, – раздается голос Арины.

Я вздрагиваю, и дедушка тоже. Мы оборачиваемся на звук. Девушка направляется к нам.

– Это Арина, – говорю шепотом дедуле. – Помнишь, одноклассница моя? Она помогла мне с жильем…

Дедушка кивает.

– Как я рада вас видеть! – восклицает с улыбкой Арина, подходя к нам. Она протягивает руки и обнимает деда. Удивленный такой эмоциональности, он просто остается на месте, позволяя ей делать это.

– Вы совсем не изменись!

Он хмурится, не может понять, что вообще тут происходит. Да и я не пойму, что это на нее нашло.

– Вы не переживайте, Алена в хороших… – произносит Арина, а я дергаю ее за рукав. Понимаю, что она лишнее может сболтнуть.

– Дедуль, нам пора. Я позвоню тебе.

Он кивает и протягивает мне сумку. Обнимает крепко.

– Будь осторожна внучка, – на ухо, шепотом.

Дедушка поднимается со скамейки и направляется вдоль дороги в сторону поселка. Стою и смотрю в его спину сгорбленную, и хочется кричать. Хочется сорваться и с ним пойти. Поселиться в этой деревне глухой и бед не знать.

– Ты идешь, Ален? Нам бы дотемна вернуться, – раздается за спиной голос Арины.

Я киваю и послушно следую за ней к машине. И только когда забираюсь в нее, открываю сумку и застываю в изумлении. Деньги. Много денег. Пять пачек, связанных между собой купюр. Навскидку, здесь около полумиллиона.

Закрываю сумку, и застываю в шоке от увиденного. Откуда столько денег? Зачем он отдал мне так много? Господи, я запуталась, и я понятия не имею, что делать дальше.

Прикрываю глаза, понимая, что сейчас мне нужен теплый душ и уютная постель. С остальным я разберусь потом.

Глава 12

Сжимал в руках телефон, тупо уставившись на черный пустой экран. В глаза будто песка насыпали. Четвертые сутки без сна. Я обыскал весь город, едва ли не пешком прошерстил все улицы, но так ничего не нашел. И Гаспар только что сообщил, что по Изварину все мертво. Нет его. Будто испарился, с*кин сын.

Все это время как на вертеле. Одна мысль о том, что она в беде, с моим ребенком под сердцем, заставляла загибаться в агонии. Орать хотелось, до хрипоты орать. Изнутри пожирало самоедство, и *б*ный страх. Чувствую себя беспомощной тряпкой, и это злит.

А ведь после войны думал, что ни один ад мне не страшен. И даже когда Дробин уничтожал за решеткой, спокоен был. Знал наперед, что все равно встану и переломаю хребет ублюдку. Знал, что каждый, кто посмел тронуть – получит свое. А сейчас я готов признать, что трусом стал. Страшно. Каждую секунду мне не по себе. Я не знаю где она, и эта боль тисками сдавливает.

Если с ними что-то случится, то я нежилец. Смерть Оли не сломала – озлобила. А это уничтожит.

Услышал звук открываемой двери, а затем шаги. Это вырвало из мыслей. Встрепенулся. И когда вдруг раздался щелчок затвора, на моих губах появилась улыбка. Хоть какое-то движение за эти полные тишины дни.

Обернулся, уже зная, что увижу. Дед стоял в дверях, наставив на меня охотничье ружье.

– Хотя бы не промахнись из этой дуры, – усмехнулся, проводя ладонью по волосам. – В грудь стреляй, не хочу долго подыхать.

Дед подошел ближе, направив дуло по указанному направлению.

– Что ж она нашла то в тебе, в отморозке? Не пойму я никак… – злость в его глазах наталкивает меня на мысль. Обернувшись, смотрю на стол, куда всего час назад я положил сумку с деньгами. Пусто. И это заставляет меня улыбнуться.

– Провел-таки, хитрый лис, – из груди смешок вырывается. И не злюсь уже, просто сил на это нет. – Надурил, как лошка малолетнего.

Дед молчит, смотрит на меня из-под хмуро сведенных бровей.

– В аптеку, говоришь, ходил? – протягиваю с ухмылкой. – Ну и, в аптеке хотя бы бабки взяли? – киваю на место, где была сумка.

– Забрали, – отвечает тихо. – Это что ж ты такое сделал ей, что она как огня тебя боится? А?

От его слов внутренности кислотой жжет. А от мысли, что она рядом была, и этот старый идиот не сказал, злость накрывает. И ведь понимаю, что не скажет ни слова.

– Она не голодная хоть? Одета тепло? Здесь погода дерьмовая…