Лучше умереть!

И Жанна прижала девушку к бешено бьющемуся сердцу. Через некоторое время разносчица хлеба нежно уговорила Люси выпить несколько глотков бульона, а потом ушла, чтобы та, уснув, смогла хоть немного забыться. Как только Жанна Фортье оказалась в своей комнате, она рухнула на колени.

— Господи! — заливаясь слезами, проговорила она. — Когда же придет конец страданиям — моим и моей дочери? Ведь я вижу, как ей разбивают сердце, и ничем не могу помочь! Неужели мне не дано отыскать человека, погубившего мою жизнь? Неужели я никогда не увижу сына? Уж ему-то я могла бы все рассказать! Ведь он теперь взрослый мужчина — если, конечно, жив… и он смог бы что-то сделать, чтобы спасти меня, защитить…

Глава 3

Поль Арман получил большой заказ от расположенной на левом берегу Сены полиграфической литейной мастерской. Выполнение работ по заказу требовало постоянного и умелого контроля. И миллионер попросил Люсьена Лабру взять на себя эту задачу. Поэтому теперь сын Жюля Лабру появлялся в Курбвуа лишь по утрам, а большую часть дня проводил в Париже. Одиночество тяготило его; хотелось кому-то излить душу.

Однажды, имея несколько часов свободного времени, он отправился к Жоржу Дарье и, к счастью, это оказался один из тех редких дней, когда молодой адвокат не был занят во Дворце правосудия. Жорж сидел у себя в кабинете в компании Этьена Кастеля, вместе с которым они только что пообедали. Едва увидев Люсьена, он невольно ахнул и сильно встревожился, так изменилось лицо друга: на нем лежала печать глубоких страданий.

— Вот так штука! Что это с тобой? — спросил он, пожимая гостю руку. — Ты что, болен был?

— Да нет, дорогой Жорж.

— Тогда почему ты так бледен? И лицо совсем осунулось… Или ты потерял работу у Поля Армана?

Люсьен опять отрицательно помотал головой.

— Ты никогда не задал бы такого вопроса, — сказал Этьен Кастель своему бывшему подопечному, — если бы несколько дней назад стал свидетелем моей беседы с госпожой Арман, заходившей ко мне в мастерскую. Она в самых лестных выражениях отзывалась о господине Лабру и даже намекнула, что ему в самом ближайшем времени предстоит занять на заводе еще более блестящее положение. Похоже, речь шла о роли компаньона…

— Господин Арман действительно предложил мне стать его компаньоном, — сказал Люсьен.

— Но это же великолепно! — воскликнул Жорж.

— И вдобавок речь шла о женитьбе… — самым спокойным образом закончил свою фразу бывший опекун.

Люсьен вздрогнул.

— Право, — сказал адвокат, — меня это нисколько бы не удивило. Госпожа Арман, помнится, отзывалась о тебе так, что подобное предположение само собой напрашивалось. Ну же, Люсьен, разве господин Арман не говорил с тобой на эту тему?

— Говорил…

— Браво, дорогой! Счастлив слышать такую приятную новость! Теперь тебя ждет успех, и я приветствую в твоем лице будущего миллионера! Когда же состоится помолвка? Я думаю, нет смысла спрашивать, согласился ли ты?

— Я отказался от предложения господина Армана.

— Отказался! — воскликнул Жорж. — Да ты с ума сошел! Ах, и вправду: совсем забыл, что ты любишь другую…

— Я люблю ее всеми силами души, но долг приказывает мне забыть о ней! Ты тут, помнится, спрашивал, не был ли я болен… Ну так вот! Я болен так, как и врагу не пожелаешь, и страдаю из-за этой самой любви, что была единственной моей радостью, всем моим счастьем…

— Не понимаю, — удивился Жорж, — если ты и в самом деле ее любишь, то никакие денежные мотивы и соображения карьеры не могут тебя с ней разлучить. Ведь счастье превыше всего.

— Еще раз говорю: я должен забыть о Люси, — горько прошептал молодой человек.

— Но почему?

— Судьбе так было угодно. Меня с Люси разделяет теперь непреодолимая преграда: преступление… пролитая кровь… кровь моего отца…

Этьен Кастель удивленно встрепенулся. Жорж провел рукой по лбу.

— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнул он. — Неужели Люси?…

— Люси — дочь Жанны Фортье…

Жорж молчал, оглушенный такой новостью. Художник вскочил с места.

— Та девушка, которую вы любите, — дочь Жанны Фортье? — воскликнул он. — Вы уверены?

— Увы, сомнений тут быть не может! Я получил вполне убедительное доказательство! И оно все еще у меня…

— И от кого же вы его получили?

— От господина Армана.

По лицу Этьена Кастеля пробежала какая-то тень.

— От господина Армана! — повторил художник. — А откуда оно у него?

— Из мэрии Жуаньи; кормилица, прежде чем сдать Люси в приют, оставила там официальное заявление.

— Но что же заставило его предположить, что Люси может оказаться дочерью Жанны Фортье? Ведь для того, чтобы искать эти бумаги именно в Жуаньи, нужно знать, что Люси воспитывалась у кормилицы именно там. Откуда ему это известно?

— Не знаю, — ответил Люсьен, обеими руками схватившись за голову, — я точно с ума сошел! И знаю только одно: я очень ее люблю, а теперь мне любить нельзя…

— Но вы, помнится, говорили, что убеждены в невиновности Жанны Фортье.

— Это убеждение не имеет под собой никаких реальных оснований. Суд признал Жанну Фортье виновной. Как же я могу после этого жениться на ее дочери?