Лучше умереть!

Аманда проводила его взглядом. Она видела, что он уходит, но даже не шелохнулась. Марианна тем временем принялась убирать со стола, за которым только что обедал Овид. Аманда подошла к приоткрытой форточке и тихонько окликнула ее:

— Марианна!

Служанка, оглянувшись по сторонам, удивленно спросила:

— Кто меня зовет?

— Я… я в кабинете. Вы можете зайти ко мне на минутку? Мне нужно вам кое-что сказать.

— Сейчас.

Аманда прикрыла форточку и опустила шторку. Вошла Марианна.

— Вы звали меня, сударыня?

— Да, милая.

— К вашим услугам. Так о чем речь?

— Сейчас все объясню. У вас тут сегодня будет какой-то праздник?…

— Да, банкет в честь Лиз Перрен — тут ее все называют мамашей Лизон. Она разносчица хлеба и очень славная женщина; в прошлую субботу ее чуть не раздавило сорвавшейся строительной люлькой. Все здешние подмастерья, разносчики и разносчицы хлеба очень любят мамашу Лизон, поэтому они решили сброситься и устроить настоящий банкет в ее честь…

— А вы сама, Марианна, вы ведь тоже, наверное, любите ее?

— Конечно, люблю! Она такой хороший человек!..

— Прекрасно! Тогда вы, Марианна, не сделаете того, что предложил вам человек, с которым вы только что разговаривали…

— А вы откуда знаете? — ошеломленно проговорила служанка.

Госпожа Аманда, указав в сторону стеклянной перегородки, сказала:

— Форточка была открыта, и я все слышала.

— Тогда вы, сударыня, должны были понять, что речь идет о самой обычной и совершенно безобидной шутке. Мы просто хотим развеселить мамашу Лизон, а то у нее всегда такой мрачный вид…

— Я знаю, Марианна, что намерения у вас самые добрые; но все же вы должны отказаться от своего замысла.

— А почему? Вы думаете, что дижонец влил в графин какую-то гадость и мамаше Лизон станет плохо?

— Я знаю, что сделал он это отнюдь не с целью развеселить несчастную женщину.

— Значит, вы знакомы с дижонцем?

— Да, я хорошо знаю его и всем, что только есть на свете святого, готова поклясться, что этот человек вынашивает самые черные планы. И умоляю вас: не надо помогать ему.

— Самые черные планы? — задрожав, воскликнула девушка.

— Да, Марианна… Хотите заработать двести франков и предотвратить эту чудовищную затею?

— Да, сударыня, очень хочу; и не столько из-за денег, сколько ради того, чтобы не допустить зла. Я ведь думала, что господин Пьер — просто хороший человек, и даже приняла от него подарок!..

— Подарок оставьте себе.

— Ах, разбойник! Задумал устроить гадость мамаше Лизон, а меня своей сообщницей сделать! Если бы я только могла отплатить ему той же монетой, чтобы он сам в переплет попал!

— Вы можете так и сделать, Марианна… это очень просто. Вы поднесете ему то самое зелье, которое он приготовил для разносчицы хлеба…

— Ой! Вот это мысль, сударыня, просто замечательная мысль! И пусть с ним самим случится то, что он хотел сделать с мамашей Лизон…

— Количество жидкости, влитое им, может оказаться опасным для женщины, но никак не для мужчины, — заметила Аманда. — А когда он выпьет, Марианна, вы убедитесь, насколько «добрыми» были его намерения. Он быстро опьянеет, а затем ему захочется обо всем рассказать: он просто не сможет молчать. И тогда он во всеуслышание признается в том, что и почему собирался тут устроить… Этот дижонец — враг мамаши Лизон. Почему? Я ничего не знаю, но уверена, что дело обстоит именно так! И нельзя допустить, чтобы несчастная женщина угодила в подло расставленную им ловушку…

— Хорошо, сударыня; я обещаю вам, что мамаше Лизон и капли не достанется — разбойник сам все выпьет! Но что же он за прохвост?… Нужно предупредить хозяйку…

— Не стоит этого делать: его прогонят, и мы тогда так ничего и не узнаем.

— И правда… Значит, нужно, чтобы он выпил, и можете не сомневаться: выпьет как миленький.

— Вы хорошо помните все, что он велел вам сделать? — спросила Аманда.

— Да, сударыня, не беспокойтесь. Вот увидите. А как же вы это увидите?

— Я буду здесь, в кабинете. И прошу вас в строжайшем секрете держать все, о чем мы только что говорили.

— Можете на меня положиться.

Аманда достала из бумажника две стофранковые купюры и протянула их служанке.

— Вот то, что я обещала, — сказала она.

Марианна оттолкнула ее руку, воскликнув:

— Не надо, прошу вас! Нельзя брать деньги за доброе дело; мы же решили разоблачить негодяя…

— Хорошо, девочка моя, вы совершенно правы. Но деньги все-таки возьмите. Если хотите, можете отдать их разносчице хлеба, мамаше Лизон, она ведь наверняка небогато живет. Я вернусь сюда в полдень и закажу обед. Устройте же так, чтобы дижонец меня не увидел.

— Он не сможет вас увидеть; я скажу хозяйке, что кабинет заказан.

Договорившись обо всем, Аманда ушла из лавки. Как только она вышла, хозяйка позвала Марианну. Служанка поспешила к ней.

— Что ты так долго делала в кабинете, лентяйка?

— Беседовала с одной дамой; она сама позвала меня и дала мне вот это…

И Марианна показала хозяйке деньги; та воскликнула:

— Но ведь это же двести франков!

— Для мамаши Лизон!

— Ну что ж, раз так, то ты правильно сделала, что с ней поболтала! Преподнесешь эти денежки нашей милейшей гостье на десерт.

— Лучше вы сами отдайте.