Лучшее

— Все происходит одновременно, — настаивал Гарри Гор со смехом, и в этом смехе как будто перекатывались каменные валуны. — И происходит прямо сейчас. Я сижу здесь с вами в эту минуту, но я нахожусь и там, на горе. Гром в комнате наверху — настоящий гром. Но за ним слышится более глубокий, отдаленный гром, который обыватели называют «смехом Бога».

— Все совершенно вышло из-под контроля, — запротестовал Остер Лист. — Предполагалось, мы проведем серьезный симпозиум о пространственных и временных базисах. Некоторые из вас превратили это событие в нелепость, происходящую в глупом месте и в глупое время. Вы говорите слишком антропоморфически обо всех этих вещах, включая Бога. Невозможно бороться с Богом в кустах или в тумане и устраивать скачки на пони в надежде свергнуть Бога хотя бы на день. Хоть я и атеист, все это мне кажется отвратительным.

— Но мы и есть антропоиды, дружище, — заявил Гарри. — Как еще мы можем говорить, если не с антропоморфической точки зрения? Мы играем в Его игру, мы боремся с Ним, чтобы стать Богом на день, мы хотим совершить переворот. Я верующий, и не вижу в этом ничего отвратительного. Ого! Один из них проиграл. Это случается так редко…

Интересно, есть ли у меня шанс?

— Гарри, о чем ты?! — воскликнул Остер Лист

— Как ты сможешь сделать это, Гарри, если я не смог? — спросил Бойвол.

— Вспомни обо мне там наверху, Гарри! — крикнула День-Огонь. — Подари мне день. Подари мне день огня.

— И обо мне тоже вспомни, — попросил Кит Фокс. — Хотел бы я быть на твоем месте, но это дается не всем.

Сверху послышался громкий крик, потом звук падения тела и завывание ветра в горах.

— Что, ради всех этих других дней, вытворяет сегодня профессор Тимашев? — раздраженно спросил Силач Остролист. — А ты что здесь делаешь, Гарри? Ты весь горишь.

— Дай мне место! Освободи место! — кричал Гроза Горы голосом, в котором звучали раскаты грома. Он был в страшном возбуждении, алые кровавые капли пота сияли на его лице. — Он проиграл, проиграл, почему же он не падает?

— Помоги ему, Кит Фокс! — взмолилась День-Огонь. — И я помогу.

— Сейчас! — крикнул Кит Фокс.

Комната содрогнулась. Содрогнулось все здание, содрогнулся поздний вечер за окном. Наверху с грохотом перекатывались валуны — не то на горе пророков, не то в комнате спецэффектов профессора Тимашева. Образовался великий разлом, вход, и место превратилось во время.

Послышался стук копыт, как будто лошади мчались по небу. Затем с сокрушительным звуком — спаси, Боже, его душу — обезглавленное окровавленное тело и несколько конечностей грохнулись с огромной высоты прямо на стол посреди комнаты, забрызгивая всех сидящих фонтанами крови. Но потолок над ними остался невредим — ни следа вторжения.

— У меня кишка тонка смотреть на такое, — пробормотал Чак Бойвол и рухнул без чувств.

— Тимашев, ты просто придурок! — Остер Лист погрозил кулаком потолку — Следи за своими чертовыми спецэффектами! Ты портишь здание!

Но Тимашев, бесспорно, был талантлив. Свои спецэффекты он демонстрировал во время занятий по феноменологии в том кабинете, что наверху.

— Голова, голова! Не забудьте про голову! — возбужденно вскрикнула День-Огонь.

— Только что вспомнил, что Тимашева сегодня нет в городе. А значит, и занятий у него нет, — удивленно проговорил Кит Фокс.

— Дай мне место! О, дай мне место! — протрубил Гарри Гор. И исчез.

Он, как говорится, будет героем грядущих дней.

— Голова, голова! — кипятилась День-Огонь.

Кристофер и Остер пытались привести Бойвола в чувство. Они трясли его, как вдруг он начал разваливаться на части. Рука отпала. Потом другая. Оказалось, он сделан из соломы. Соломенное чучело, набитое окровавленной соломой. Больше ничего.

— Чучело, да еще и топорно исполненное, — удивленно проговорил Кристофер Фокс. — Правильно он сказал: тот, кто падает вниз, не сможет стать обычным человеком. Он был меньше, чем человек.

— Странно. Мне он всегда казался настоящим человеком, — сказал Остер Лист.

— Голова, голова! Вы забыли голову! Бросьте ее вниз! — кричала День-Огонь.

И голова упала вниз. Она разбилась о пол, как большая подгнившая тыква.

4

Под городом есть город, над городом трава,

Фонтаном хлещет кровь, и вниз летит глава.

Генри Барабан «Баллады»