Лучшее из несбывшегося

- Во-первых, не старайся: я всё равно не откажусь от неё. Никогда. Что бы ты ни придумал. А во-вторых, ты так и не ответил, как влияет Источник.

Разумеется, демон и не рассчитывал, что соперник сложит лапки и добровольно пойдёт ко дну. Любой другой – возможно, но не акронисс, завершивший свой Поиск. Однако он всё равно был зол и раздосадован, а ещё – жутко, отвратительно ревновал - до рыка, до искр из глаз. Дауффейн чувствовал, что их обоих влечёт к Лике с одинаково неодолимой силой, и если маг (проклятый маг, как он ему завидует!) мог хотя бы к ней прикоснуться, то сам он, запертый в чужом теле, был совершенно беспомощен.

От Эртиса едва ощутимо повеяло чем-то вроде сочувствия, и это стало последней каплей. Лучше бы он тоже злился! Лучше бы радовался своей недолгой удаче! По крайней мере, это Фейн мог бы понять. Но жалость… Жалость – худшее из оскорблений!

Он яростно ринулся вперёд, сминая чужое сознание, захватывая контроль, и даже на миг ощутил тепло прижавшегося девичьего тела, её лёгкое дыхание на своей коже… Но тут же наткнулся на стальное сопротивление.

- Не ерепенься, парень. Ты согласился вести себя прилично, вот и веди.  К тому же, я касаюсь Лики только из необходимости, помнишь?

- Нашёл, кому врать!

Акронисс усмехнулся:

- Действительно.

В этом даже было что-то по-своему приятное – заставить соперника прочувствовать глубину и силу его чувств, окунуться в них и хорошенечко провариться.

Наступило молчание, во время которого каждый из них думал, как повезло другому, и обещал себе во что бы то ни стало добиться любви желанной женщины. А так как мысли эти были открыты обоим, размышления всё больше и больше превращались в странный монолог-спор. Каждый, вроде бы, вёл рассуждал сам с собой, но при этом слышал и воспринимал всё то, что говорит другой.

- Нет, это прямо-таки невозможно! Я с ума сойду! – воскликнул, наконец, Эртис. Голова гудела, словно в ней растревоженный улей. - Давай заключим перемирие, пока ты не отселишься.

Гордость требовала отказаться, но демон тоже ощущал неудобство подобного сосуществования и сомнительную прелесть буравящей виски головной боли. Он мог бы защититься от неё, уйдя в глубь сознания, но не желал этого делать, чтобы иметь возможность продолжать следить за соперником. Назвать мага врагом Дауффейн больше не мог. Врагов нужно уничтожать, а Эртису он теперь должен за спасение жизни.

- Не должен. Если б не ты…

Заарец не обратил на эту попытку никакого внимания. Он чувствовал себя должником, а значит - долг есть. И его придётся отдать.

- Перемирие? – протянул задумчиво, покосившись на спящую Лику. – Что именно ты предлагаешь?

- Как минимум перестать ругаться.

- О, это просто! Один из нас должен отказаться от своих притязаний!

- И это буду не я.

- Хочешь сказать - я? Не дождёшься!

Эртис с тоской понял, что да – действительно не дождётся. А раз так, остаётся только одно. И оно ему категорически не нравилось.

- Я не хочу тебя убивать, - вздохнул он.

Фейн хотел было привычно усмехнуться, сказав, что убить демона не так-то просто, но быстро вспомнил, что сейчас магу достаточно всего лишь выгнать его из тела. Он, конечно, поборется, и неизвестно ещё, кто победит, но зачем рисковать?

Да и не хотелось, откровенно говоря, убивать того, кого с детства привык уважать. Всё-таки, что ни говори, капитан Шард – герой, которого в Шинтвене знает каждый ребёнок. Пусть сейчас этот герой и помеха.

- Я это ценю, - серьёзно кивнул Эртис. – Нам нужно придумать что-то другое.

Размышляли молча, не мешая друг другу, если так вообще можно назвать два параллельных потока мыслей. Разумеется, всё было «слышно», однако идею, хоть раз пришедшую на ум каждому, оба предпочли не заметить. Слишком уж она была дикой и неудобной.

В итоге проснулся акронисс от неприятного и непривычного ощущения распухшей головы. Казалось, словно от обилия мыслей та стала огромной и настолько тяжёлой, что даже просто подняться с кровати – уже подвиг. И он был не так уж далёк от истины. Заарец, временно не нуждающийся во сне и  скучавший всю ночь, почти слил их сознания воедино, чтобы полнее ощутить близость любимой девушки. Пусть из-за закрытых глаз он ничего не видел, зато чувствовал аромат волос, слышал тихое и спокойное дыхание, осязал чужими руками её гладкую кожу.

Лика ещё спала.

Эртис полюбовался её безмятежным лицом, опустил взгляд к полным губам, чуть изогнутым в нежной улыбке, - и тут его накрыло волной чужих  воспоминаний о том, как сладко было их целовать! Умноженное на двоих желание стало таким сильным, что Дауффейн не выдержал и, наконец, по-настоящему потянулся к Лике, а Эртис… Эртис не стал возражать. Отойдя немного назад, он будто бы со стороны наблюдал, как пальцы незнакомым и вместе с тем обыденным жестом погладили её по шее, почувствовал, как губы мягко коснулись сначала щеки, потом – аккуратного носика и, наконец, губ. Легко-легко, чтобы не разбудить.