Лучшее прощение — месть

Благодарю тебя за двадцать два года любви, терпения и преданности. Все это время ты старалась сделать счастливыми те редкие свободные часы, которые я, как настоящий эгоист, лишь выкраивал для тебя и нашей любимой дочери. Признаться перед смертью в том, что я об этом сожалею, означало бы солгать тебе, и ты бы это сразу же поняла. Но я не лгу, когда говорю, что где бы я ни был, что бы я ни делал, я постоянно думал о вас и вы были единственными, кто поддерживал во мне перу в жизнь. Мне жаль, что я не сумел измениться и стать более похожим на того человека, о котором ты мечтала. Может, я и был таким человеком, но я всегда был вдали от тебя, так уж распорядилась судьба. Никто лучше тебя не знает, насколько я был непоследователен и как я любил свою работу. Мне не хотелось тебя огорчать рассказом о том, что вот уже много времени я неизлечимо болен. Я пытался победить болезнь не потому, что был уверен в этой победе (я умею признавать силу противника), а потому, что хотел обеспечить вас и оставить вам память о себе как о деловом человеке. Я не боюсь смерти. Мне всегда нравилось путешествовать, познавать мир, открывать в нем что-то новое для себя. Сейчас, после выстрела из пистолета, я начну путешествие в тот мир, откуда уже не вернусь и не смогу удивить человечество своими открытиями. К этому миру духов я всегда, как ты знаешь, относился с определенным недоверием и любопытством. И вот настал момент моей смерти, пришел час испытаний. Я не хотел, чтобы ты, да и я сам, стали свидетелями долгой и мучительной агонии. Я всегда был человеком действия и не стал бы никогда пассивно ожидать наступления смерти. Прощай.

Твой Франческо.

N. В. Все мое движимое и недвижимое имущество оставляю моей жене Анник Рубирозе, урожденной Шополовик.

Рубироза Франческо»

Брокар почувствовал, что жужжание «мошкары» в коридорах отеля становится все более назойливым и угрожающим. Один из корреспондентов «Фигаро», которого с силой оттолкнули двое полицейских, дежуривших у дверей апартаментов под номером 35, кричал комиссару в распахнувшуюся дверь:

— Здесь нарушается свобода слова! Вы обязаны сообщить нам — убийство это или самоубийство! В противном случае я упомяну вас в своей статье и дам понять, что парижская полиция пытается скрыть правду, да к тому же об известном человеке.

— Делайте, что хотите. Можете написать в вашей газете, что есть известные покойники из группы А и менее известные из группы Б… А почему бы действительно не накропать такую статейку? А пока постарайтесь не путаться под ногами. С печатью я поговорю позднее, когда у меня будет время. Закройте дверь! И убирайтесь, иначе я вас арестую за препятствия, чинимые ходу расследования! — взорвался комиссар, и во рту у него бешено задергался остаток сигары.

Он в бешенстве выплюнул его прямо на дорогой ковер конца XIX века. Кто-то из полицейских подобрал окурок и положил его в пепельницу.

— Вынеси это отсюда, — ворчливо бросил Брокар полицейскому, — а то наши гении из уголовного розыска присовокупят окурок к уликам и будут показывать его как доказательство возможного ночного гостя самоубийцы.

Прикрыв дверь, Брокар остановился посреди комнаты и повернулся к камину. Здесь было много пепла. Слишком много. Комиссар подошел к камину, взял оттуда щепотку и задумчиво растер пепел пальцами. Он казался довольно свежим, хотя уже и остыл. Во всяком случае будет не лишним послать его на анализ.

В номер вошел полицейский и сообщил Брокару, что префект парижского округа вызывает его к телефону. Брокар отряхнул пепел с пальцев, вытер их платком и по служебной лестнице поднялся в дирекцию.

— Добрый вечер, комиссар.

— Доброе утро, мосье префект, ведь уже половина третьего.

— Да, да. Послушайте, Брокар. Если, согласно полученным мною сведениям, речь идет о самоубийстве, попросите Интерпол деликатно сообщить об этом жене и дочери в Риме. Подготовьте все необходимое и постарайтесь вывезти труп до рассвета. Это поможет нам избавиться от лишних вопросов журналистов. Будьте предельно сдержанны в том, что касается частной жизни умершего. Если газетчики будут продолжать выступать с порочащими его имя намеками насчет любовницы, решительно опровергайте это. Наша версия: много легких увлечений, но абсолютно никаких компрометирующих его связей. Постараемся спихнуть все это дело на итальянскую полицию и уберечь от ненужной и слишком громкой антирекламной шумихи один из наших лучших отелей. Переговорите с вдовой, как только она появится в Париже. Примите необходимые меры к отправке тела на родину. Сделайте все необходимое, Брокар, не теряйте времени. Спасибо.

Последовал щелчок. Связь прекратилась. Все как всегда. Начиналась обычная рутина. Только к шести утра появилась возможность вывезти тело. Но прежде чем отправиться спать, надо было еще опросить швейцара, служащих гостиницы и самого директора, ожидавших своей очереди в его кабинете. Особенно швейцара, который был свидетелем приезда этого клиента-самоубийцы…

* * *

…В 22.30 у центрального входа отеля «Риц» остановилось такси.