Лучшее прощение — месть

Джакомо Ванненес Лучшее прощение — месть

A Paris, le plus grand amour de ma vie.[1]

A la haine sentiment le plus enivrant de l'etre.[2]

Часть первая

Глава 1 Комиссар Брокар

Комиссар Брокар сонно выругался в трубку. Казалось, судьба была против него: каждый раз, когда он позволял себе задержаться с приятелями вечером, обязательно случалось что-нибудь серьезное.

Он прорычал по телефону:

— Ничего не трогать, ждать моего приезда. Всех любопытных и «мошкару» держать подальше. Немедленно вызовите представителей криминальной полиции и передайте им, что дело серьезное, я это чувствую, пусть постараются. И вышлите за мной машину.

Он быстро оделся, взял в рот небольшую сигару, нервно ее покусывая. Так уж он привык, это было что-то вроде нервного тика: он никогда не прикуривал сигару до тех пор, пока она не размокала, и пока он не начинал чувствовать вкус табака.

Что за идиотская идея пришла в голову богачу, известному на всю Европу, застрелиться! Что у него за причины такие, кроме тех, чтобы доставить неприятности бедному комиссару полиции и дирекции роскошного отеля!

За время своей достаточно долгой службы на посту комиссара полиции Брокар никак не мог примириться со смертью, хотя она и стала как бы частью его жизни. Он никак не мог смириться с жестокостью жизни и всегда старался добраться до причин, выяснить «человеческий фактор», всегда спрашивал себя о причинах, толкнувших человека на это. И — шла речь об убийстве или самоубийстве, — как правило, этот фактор выступал на первый план даже в самых жестоких и, казалось бы, необъяснимых случаях.

Самоубийство в отеле «Риц» наверняка притянет к себе всю эту международную журналистскую «мошкару». Уж они-то слетятся, как мухи на мед, И каждый из них начнет тут же зудеть, поднимать пыль, чтобы навести тень на плетень, выдвинет самые абсурдные предположения — и все это ради того, чтобы вызвать подозрения, а в газете тиснуть несколько скандальных колонок и поднять тираж своих жалких изданий.

Комиссар Брокар не очень-то миндальничал с этой «мошкарой». Пренебрегая элементарнейшими правилами дипломатии и предосторожности, он обычно сурово бросал на ходу: «Пока что нам нечего заявить». А потом громко обращался к полицейским: «Выставите за дверь этих fouille merde»[3], Эти «fouille merde» не раз мешали его карьере. Антипатия была взаимной.

* * *

Проклиная все на свете, Брокар выскочил на улицу как раз в тот момент, когда к его дому, завывая сиреной, подъехала полицейская машина. Резко затормозив, водитель быстро распахнул дверцу, и комиссар буквально прыгнул на сиденье. Машина резко рванулась с места, комиссара подбросило, и он недовольно спросил у водителя:

— Ты хоть раз видел, чтобы мертвец умирал?

— Нет, синьор комиссар. Но старший инспектор сказал, что это дело надо поскорее замять и любой ценой избежать скандала, не поднимая лишнего шума, потому что слухи о смерти уже поползли и кое-кто, кто знал его или имел с ним дело, приняли свои меры предосторожности. В Сюртэ еще говорят, что у него была очень молодая любовница и что об этом не стоит распространяться.

Комиссар Брокар ничего не ответил, и всю дорогу до отеля «Риц», обдумывая ситуацию, нервно перекатывал во рту сигару.

«Любой ценой избежать скандала!». Смешно! Умерший был достаточно известен. Это был один из самых именитых антикваров Европы, еще не очень старый и, судя по всему, здоровый человек, внешне приятный, несмотря на свои почти шестьдесят лет. Похоже, у него не было никаких финансовых проблем. И вдруг такой человек стреляет в себя в одном из самых известных и мире отелей немедленно после того, как заказывает бутылку шампанского. А полицейские шишки, страдающие острым кретинизмом, надеются избежать скандала… Наверное потому, что боятся быть втянутыми в него сами. Дерьмо! А вот когда на горизонте появляются какие-нибудь неприятности, кого они обычно вызывают, конечно, его — опытного, энергичного и сурового комиссара Брокара, который не очень-то жалует печать… Но когда дело касается продвижения по службе, нот тут они не торопятся: одни обещания и вагон неприятностей».

Тем временем машина подъехала к «Рицу».

* * *

Комиссар пересек холл, забитый журналистами, которые тут же набросились на него с фотоаппаратами, и, перебивая друг друга, стали задавать вопросы. Он опомнился только перед трупом Франческо Рубирозы. В это время сотрудники криминальной полиции кончали снимать отпечатки пальцев. На письменном столе он увидел письмо…

* * *

Дорогая Анник!