Лучшее за год. XXV-II. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

Чернокожих было отлично видно. Их сковывали цепи, но все же капитан и экипаж держали африканцев под прицелом.

Выбравшись из трюма, два раба упали на палубу. Товарищи подхватили их и оттащили от люка.

— Похоже, что треть из них — женщины, — отметил Бонфорс.

Харрингтон посмотрел в подзорную трубу, проверяя оценку лейтенанта. Одна женщина прижимала к себе ребенка. Он опустил трубу и сложил ее.

— Организуйте абордажную команду, мистер Бонфорс. Ее поведу я. Вы примете на себя командование судном.

— Боже мой! — воскликнул Эмори. — Да он ни секунды не теряет!

Они знали, что собирался предпринять Харрингтон. В рапорте об этом говорилось. Но никакие письменные свидетельства не смогли подготовить Эмори к быстроте принимаемых молодым капитаном решений.

«Я убедился, что более мы не сможем карать команду врага ядрами, — писал Харрингтон, — и поэтому решил взять корабль штурмом с помощью одной из шлюпок. Присутствие на борту несчастных невинных означало то, что враг может починить мачты прямо у нас на глазах и, возможно, ускользнуть под покровом темноты. Также я опасался, что они предпримут постыдный шаг, прежде имевший место в подобных ситуациях, и избежать судебного преследования, утопив груз в море».

Тут же вызвался Терри. Хотел пойти и Дейви Кларк, но Харрингтон счел, что они не вправе рисковать еще одним гардемарином.

— Думаю, Дейви, что двум молодым джентльменам лучше помочь нам удержать на плаву «Воробья».

Было очевидно, что команда нуждается в воодушевлении. Четверо сделали шаг вперед. Вид остальных убедил Харрингтона в том, что Бонфорсу нужно помочь.

— Каждому охотнику — двойная доля, — выкрикнул Харрингтон. — Из капитанской части.

Вылетевшее из кормового орудия ядро просвистело футах в сорока от левого борта «Воробья». Не успело оно упасть в волны, как Бонфорс махнул в его сторону рукой и провозгласил:

— Ребята, это будут самые легко нажитые деньги в вашей жизни. Вы же видите, какие из них стрелки!

В конце концов вызвалось пятнадцать человек. Это означало, что на борту «Воробья» останется десятеро; если случится худшее, они сумеют привести судно обратно в порт.

Джива улыбнулась:

— Он удвоил им жалованье, верно? А в рапорте об этом не упоминалось.

Харрингтон занял место на носу шлюпки. Терри — на корме, где обычно сидел старший по званию офицер.

Пока они приближались к врагу, это значило немного. Противник будет стрелять по ним с палубы, и мишени они представляли собой равноценные. Но когда они пойдут на абордаж, Харрингтону надлежит быть впереди. Если его убьют, все предприятие может претерпеть неудачу; но еще вернее оно провалится, если его люди решат, что капитан укрывается за их спинами.

Они сели в шлюпку с правого борта «Воробья», и корпус их корабля защищал их от вражеских орудий. Терри дал приказ двигаться вперед, и первые несколько секунд они гребли вдоль корпуса. Потом вышли из–за него.

И вот между Харрингтоном и кормовой пушкой неприятеля не оказалось ничего, кроме сотни ярдов воды и солнечного света.

Терри должен был подвести шлюпку к кормовой части правого борта вражеского судна. Договорились, что он будет на руле по двум причинам. Терри поведет лодку за пределами обстрела орудий правого борта и постарается свести к минимуму время нахождения в секторе обстрела кормовой пушки. С румпелем лучше всего мог управиться именно он. Никто из членов экипажа «Воробья» лучше его не знал сильных сторон и недостатков морской артиллерии.

Скользнув за корпус «Воробья», они побороли сопротивление воды. Терри выкрикнул твердое: «Навались! Раз! Два!» — и лодка рванулась к цели. Терри задал гребцам темп на два счета.

С каждым гребком они уходили все дальше и дальше из пределов досягаемости грозного кормового орудия. Но вместе с тем каждый всплеск весел приближал их к вооруженным противникам, столпившимся вдоль леєрного ограждения.

Харрингтон крепко сжимал оружие: в правой руке пистолет, в левой — абордажную саблю. Указательный палец он держал подальше от курка, чтобы случайно не выстрелить и не всадить в самого себя пулю, как глупец. Еще два пистолета торчали у него из–за пояса, справа и слева. У каждого из сидящих за ним моряков было по два пистолета и мушкеты, а у ног лежали абордажные сабли.

Вспыхнуло жерло кормовой пушки. Харрингтону показалось, что ему не удастся воспротивиться порыву скорчиться, уменьшиться в размерах, став не больше своей шляпы. Но он сосредоточился на борту вражеского судна и обнаружил, что может заставить себя сидеть прямо. Тут до него долетел грохот орудия. Отдаленный, словно доносящийся с лун Юпитера.

— Раз… два… раз… два…

Есть ли на свете что–либо прекраснее грохота пушки, только что выстрелившей в вас ядром? По воде разносится гул, а вы все еще живы. И уверены, что четыре фунта железа пролетели мимо, не переломав ваших костей, не повредив лодки и не искалечив товарищей.

— Вот последний залп, который дала эта штуковина, — пробормотал кто–то в шлюпке.

— Хотелось бы верить, — ответил ему другой голос. — Если, конечно, эти негроистребители не научились кой–чему у мистера Терри за последние полчаса.