Лучшие годы (СИ)

— Двум, — набрав полную грудь воздуха, уточнил идущий ва-банк Мани. — То есть обеим. Мне же можно на сестрах жениться? Я ведь продолжать род должен, ты мне всегда талдычил.

— Жениться?! — заорал милорд...

И ночь перестала быть тихой. Когда подтянулись остальные «общинники», скандал уже набрал небывалую силу.

*

Немного ранее нечто вроде репетиции этого грандиозного диалога с предком случилось у несчастного Денюжки с Инди. Когда группа спасения прибыла в банановую рощицу, друзьям было не до объяснений. Индиана хмурился, а потом так закрутилось всё с лодками, перетаскиванием мешков с продуктами, бочек пресной воды и с решением взрослыми вопросов, возникших в связи с нарушением Статута, что поговорить без свидетелей никак не выходило. Даже с девушками попрощаться толком не успели. Шутка Магнуса (кажется, именно так восприняли его слова о женитьбе Одиль и Марджери) — последнее, на чём завершилось знакомство с наядами. Заводная блондинка-кокетка, впрочем, ответила... согласием... а вот её старшая сестра, почти всё время хранившая таинственное молчание, не проронила ни «да», ни «нет». Это очень озадачило Индиану и окончательно испортило ему настроение.

Переодеваясь перед ужином, всё ещё возбуждённый и весёлый Магнус спросил у него:

— Ты за что на меня сердит? Сам ведь сказал, что они тебе ни к чему, а мне очень размножаться хочется.

— Что ты всё про детей, да про детей? — как-то вяло откликнулся Инди. Сам ещё пацан, совсем одурел? Смотреть на тебе сегодня прот... невозможно было.

— Про каких детей? — пропустив мимо и так покрасневших ушей последнее замечание, воскликнул Магнус. — Ты что! Просто не знаю, как назвать, не «спариваться» же или «совокупляться», фу, гадкие слова!

— Гадкие? Тогда, может, «заниматься любовью»? — предложил свою версию другой филолог. — Нет, — и отмел свою же версию, непроизвольно вздохнув.

— Ух, а ты уже это... делал? За... нимался?

— Ты бы знал, — сказал Иди и отвернулся.

— Вот я и говорю, размножаться хочется, а вот любовью заниматься... — вдруг осознал Магнус Амадей и осел прямо на покрытый циновками пол, — совсем не хочется! Что делать, Ацтек?

— Сначала определиться, которая тебе больше нравится.

— Нет. Обе. Разве их разделить? Они разные, и такие — ух! И потом, если я одной откажу, другая обидится. Я же симпатичный? — Эльэм напряг не слишком объёмные, но вполне рельефно проступившие мышцы на плечах и прессе. — Заметил, как они на меня смотрели? Беленькая так глазами и стреляла, и эти, ну, булочки её... — Покраснел он уже в который раз за день. — А чёрненькая вообще от меня в ступор впала, точно тебе говорю. Так что делать, Ацтек?

— Не знаю! Решай сам, — вдруг зло ответил Снейттер и пулей выскочил из бунгало.

Может быть, именно поэтому, когда на впервые оставшегося без дружеской поддержки самого младшего Малфоя обрушился кошмар родственной разборки, нервы мальчишки не выдержали и он, давясь слезами, просто крутанулся на месте и исчез...

Последняя реплика Тедди «Да пусть обручится, ему жениться можно будет только через пять лет. Не получится статус менять из-за участия в долгосрочном экспер...» так и осталась незаконченной — Скорпиус, первым увидев аппарационное облачко, закричал:

— Куда, Мани? Наш сыночек пропал! Что мы наделали, сволочи!..

А в это время герой-любовник, больно ударившийся о песок в полумиле от места скандала (дальше аппарировать не вышло, и слава Мерлину!), опозоренный, обруганный семьей и даже крестным, отвергнутый другом и не поддержанный острым на язык свободолюбивым Хорси, зло срывал веревку с лёгкой папирусной лодочки, привязанной к столбикам на воде... Он влез в нее и, с тоской поглядев на полную, ярко-оранжевую луну, ударил двулопастным веслом. Через несколько секунд скрылся в низко стелящимся тумане. Глаза бедному беглецу застилали уже не сдерживаемые слезы. Что погода стремительно меняется, он не заметил...

*