Лучшие хвостатые сыщики

Зато Глаша Колыванова души не чаяла в своей бабушке, Глафире Александровне, а та, в свою очередь, обожала кошек, которые, сколько Глаша себя помнила, всегда отвечали ей взаимностью. Сейчас в бабушкином деревянном доме с резными наличниками на окнах жили два пушистых наглеца: Ася и Вася. Причем Ася был мальчиком, а Вася девочкой, и Глаша не переставала удивляться причудливости бабушкиной фантазии.

Первым в доме появился пушистый котенок бежевого цвета с дымчатым отливом и ясно-голубыми глазами. Котенка подарила Глаша, после того как умерла предыдущая кошка, двадцать три года прожившая с бабушкой душа в душу.

Похоронив Мурку, бабушка тоже засобиралась на тот свет. Примчавшаяся из Питера Глаша бабушку в цепкие лапки смерти не отпустила, вручив привезенного котенка породы Невский маскарадный. Продававшая котят хозяйка утверждала, что это девочка.

В новую любимицу характерного пойнтового окраса бабуля влюбилась сразу. Имя кошечке было выбрано на букву «А», как велела заводчица. Пушистый комочек назвали Асти Мартини, в просторечии Ася.

Через четыре месяца совершенно случайно выяснилось, что это кот, а не кошка. Немного подумав, Глафира Александровна заявила, что его зовут Астон Мартин, а в быту он так и остался Асей.

Спустя год, возвращаясь из магазина, бабушка обнаружила у калитки грязную, худую, ободранную кошку со сломанной лапой. Кошка оказалась беспородной, но очень пушистой. В ее голубых глазах, таких же, как у Аси, было столько страдания и смирения перед злой судьбой, что бабушка не выдержала, принесла найденыша домой и строго сказала Асе: «Девочка теперь будет жить с нами».

Откормленная, вымытая и вылеченная кошка оказалась красавицей. Немного подумав, бабушка назвала ее Васей. Теперь в доме жили кот и кошка, Ася и Вася. Ну, логично, же.

Вообще у Глаши Колывановой была необыкновенная бабушка. Глафира Александровна вырастила ее с пеленок, заменив и мать, и отца. Когда Глаша родилась, ее родителям было всего-то по восемнадцать лет. Папа - сын бабушки Глафиры, жениться отказывался наотрез. Насколько Глаша знала, женат он не был и сейчас, периодически переезжая от одной женщины к другой.

Беременную маму ее родители, стесняясь позора, выгнали из дома, и бабушка Глафира пустила девчонку жить к себе, потом забрала из роддома вместе с попискивающим свертком, а позже отпустила обратно в город учиться, оставив внучку у себя. Когда Глаше исполнился год, мама вышла замуж, сообщив «свекрови», что забирать ребенка не намерена.

Мама и ее семья жили в Воркуте, откуда наведывались нечасто. Папа, протестующий против всех и вся, наотрез отказавшийся получать высшее образование, целыми днями бренчащий на гитаре и не расстающийся с видеокамерой, оказался талантливым клипмейкером и уже давно жил в Москве. Деньги, чтобы Глаша и бабушка не бедствовали, он присылал регулярно, а вот навещать их не стремился.

Так и получилось, что до поступления в институт Даша жила с бабушкой, в честь которой ее, собственно говоря, и назвали. Только бабуля была Глафирой, а внучка - Аглаей, но если не смотреть в паспорт, Глаша и Глаша.

В маленьком городке Грязовец, в сорока километрах от Вологды, бабушку знали и уважали все, поскольку она работала учительницей и вырастила, наверное, половину жителей. Во внучке бабушка души не чаяла, но, когда та окончила школу с золотой медалью, отправила ее учиться в Санкт-Петербург. Как она говорила: от себя подальше, к прекрасному поближе. А еще безапелляционно заявила сыну, что он должен купить ребенку квартиру. Тот и купил, хотя даже на выпускной не приехал.

Училась Глаша на искусствоведа. С самого детства она «залипала» перед картинами в музеях, куда бабушка исправно ее возила и в Москву, и в Питер. Дома у них жили альбомы по живописи: тяжелые, дорогие, с глянцевой прохладой страниц и шуршащими вкладышами из папиросной бумаги.

Глаша могла листать их часами, разглядывая тончайшие детали каждого изображения.

Помимо музыкальной, на которой настояла бабушка, она окончила еще и художественную школу, не пропустив ни одного урока даже с высокой температурой. Поэтому сомнений, кем она хочет стать, у Глаши никогда не было.

- Специальность, конечно, женская, изящная, но уж больно неприбыльная, - с сомнением качала головой бабушка. - Как жить-то будешь? Не вечно ж тебя отец содержать станет. Может, в стоматологи лучше или в юристы?

В юристы и, уж, тем паче, в стоматологи Глаша Колыванова не годилась. Ее не интересовало ничего, кроме искусства, а также связанных с ним тайн и легенд. На втором курсе в ее жизни появилась и тайна, и легенда. А точнее, профессор истории искусств Олег Валерьевич Петранцов.