Лучшие Парни

— Теперь беги, — потом его руки ускользают, и мое зрение слабеет, хотя я слышу его в своем сознании, в ушах, во рту, и его слова так сильны, что я отбрасываю страх и, спотыкаясь, иду вперед.

Комната вертится с каждым неуверенным шагом. Я бегу и падаю через пространство до двери, которую Винсент уже открывает. Я бросаюсь к его рубашке и царапаю пальцами его спину как раз перед тем, как порыв дневного воздуха откидывает его на меня.

Он удивленно оборачивается, потом хихикает и хватает меня за талию, чтобы я не упала.

— Вот почему ты мне нравишься, — он кладет руку мне на подбородок и наклоняется к моему лицу, пока его губы не оказываются в дюйме от меня. — Ты боец. Прими мое предложение, и я все равно подарю тебе мир, — его рука сжимается сильнее, и с каждой унцией ярости, которая у меня есть, я отшатываюсь назад и рукой бью его под ребра в диафрагму, в то время как мое дрожащее колено дергается, чтобы соединиться с его семейными драгоценностями.

— Прости, — выдыхаю я. — Твой мир слишком мал. Я пихаю его, отталкивая в сторону, и ныряю в дверной проем, где я внезапно вылетаю на балкон, выходящий на вход в лабиринт и фестивальные площадки средь бела дня — мои глаза охватывают море гуляк.

Свет такой яркий, что я закрываю глаза. Шум оглушительный — но к нему примешивается крик чаек и соленый воздух порта. До тех пор, пока нарастающий поток голосов не становится достаточно ясным для меня, чтобы различать слова и фразы.

Они спорят о правилах рыболовства.

Я щурюсь. Не просто спорят. Фестиваль выглядит наполовину разрушенным. Палатки Верхних снесены, а террасы заняты Нижними.

Я оглядываюсь на дверной проем, но Винсента нигде не видно. Только Холм, король и его спутники стоят в тени. Я хочу скрыться вместе с ними. Назад в лабиринт, к Селени, Бериллу и Люту. Особенно Люту.

— Дамы, господа и друзья, — доносится откуда-то голос диктора. — Прошу внимания.

— Кто это? — кричит один из зрителей.

Мои трахеи сжимаются, и я начинаю задыхаться. Противоядие действует недостаточно быстро.

— Что здесь происходит? — требовательно кричит отец Винсента. — Где мой сын?

— Друзья и общество, — слова диктора рикошетом отскакивают от садовых стен и эхом разносятся по лужайкам с той же интенсивностью, что и у меня в голове. — Представляю вам победительницу стипендиального конкурса в этом году — Мисс Теллур.

Грохот толпы соперничает с биением моего сердца в ушах, когда я спотыкаюсь и падаю на колени. У меня сжимаются руки и живот.

Тем не менее, я смутно отмечаю, что их шок переходит в смех.

— Это что, шутка? Выведите настоящего победителя!

— Это Рен? Что случилось с ее волосами?

Видимо, пока они не поймут, что он серьезен, их слова не замолкнут.

— Что происходит?

— Это спорт парней!

— Как ее вообще туда пустили? Как это случилось?

— Она из Нижнего порта, вот как! — раздается голос.

— Победил один из наших Нижних!

— Бедняжка даже чулок не надела, — голос миссис Менч звучит громче остальных. — Я так и знала.

Я смотрю вниз на толпы людей и покрытые зонтиками лужайки. Затем замечаю декана и членов Совета Стемвикского университета, стоящих рядом с диктором, которого они, вероятно, приняли за мистера Холма.

Они не ликуют. Они ничего не делают, только морщат свои длинные носы.

И все становится черным.

Глава 22

В какой-то момент я начинаю чувствовать свое тело и понимаю, что все еще жива. Мозг начинает сопротивляться ядовитым ночным кошмарам, сопровождающимся ощущением постоянного Падения. Но разум подсказывает, что что-то не так. Будто мое тело прошло сквозь выход победителя, но есть осознание, что я не победила. Более того, казалось, что ключ к большому лабиринту все еще утерян, а я брожу кругами, пытаясь расшифровать послание.

— Как крысы в лабиринте.

Разве не это сказал Винсент в гостиной Холма?

Вот только крыса эта цараПала мою кожу, пытаясь поПасть внутрь. Эта болезнь, которая продолжала адаптироваться, и баночки с кровью, и пробирки с мутирующим вирусом внутри. Эти видения смешались в моей голове вместе с воспоминаниями о тех днях, когда мы с Винсентом вместе решали тесты.

Кровь пульсирует по всему телу, пока противоядие очищает его от яда и прогоняет упырей из моего сна. Но крысы продолжают цараПаться.

Это продолжается до следующего дня после моего выхода из Лабиринта, когда я открываю глаза, чтобы увидеть солнце и лицо Па.

— О, так и думал, что ты скоро очнешься, — улыбнулся он.

Я выдавила слабую улыбку:

— И какой вердикт?

— Ты будешь жить.

— Как я и предполагала. А что на счет другого вердикта?

— Твоя мама и я, все равно, любим тебя, и можем даже гордится тобой.

— Смешно.

Он моргает:

— Если хочешь знать, вынесено несколько решений. Во-первых, ты действительно победила в состязании. В официальном заявлении сказано, что финальным испытанием был тест, но Холм не уточнил, по какому предмету, и прочее связанное с силой характера и так далее.

— Что на счет других участников? — я вспоминаю о Люте, затем о Сэме и Берилле, Уилле и Селени.

Он приносит мне кружку чая и помогает сесть.