Лучшие подруги

Услышав, как произнес Дьюс это слово – «горгулья», – Рошель невольно зарделась. Оно звучало, словно прозвище или шутка старых друзей, доказательство связи, возникшей между ними, – пусть даже она была тонкой. Всю дорогу до общежития Рошель постоянно вспоминала, как звучало в его устах это слово. И хотя она вспоминала лишь звучание, не более, ее холодная гранитная кожа всякий раз теплела.

Дьюс всецело занимал мысли Рошели, и Гарротт сделался чем-то далеким. Но затем Рошель заметила в коридоре общежития какого-то зомби, ждущего под дверью покоев Крови и Моркови. И это был не просто какой-то зомби, а зомби – курьер Смертьпочты! И это могло означать только одно: Гарротт что-то прислал ей! И внезапно Рошель захлестнуло удушающее чувство вины; оно выжало воздух из ее легких, пока Рошели не показалось, что сейчас она просто рассыплется пылью.

– Грррллл Стллл? – невнятно пробурчал зомби.

– Да, это я, – отозвалась Рошель, виновато сглотнув при виде пакета. Она узнала каллиграфический почерк Гарротта.

Рошель переполняли эмоции. Она была не в силах сейчас общаться с соседками по комнате и потому кинулась в общую гостиную и там залилась слезами. Когда горгульи плачут, слезы просто стекают и в буквальном смысле слова образуют лужи под ногами. И хотя такая манера плакать оберегает гранит от лишней эрозии, она может создавать беспорядок.

Испугавшись, что она сейчас затопит гостиную, Рошель высунула голову в окно. Не то чтобы стоять подобным образом, когда льешь слезы, было особенно удобно, но зато так в помещении будет куда чище. Рошель была горгульей уравновешенной и думала о таких вещах, даже когда ее обуревали сильные чувства. И хотя Рошель считала свое решение свеситься из окна рациональным, Венера была, мягко выражаясь, шокирована, обнаружив подругу в такой своеобразной позе.

– Похоже, ты переобщалась с мистером Д’Охликом, – заявила Венера, втягивая Рошель обратно в комнату.

– Я не собиралась прыгать, – объяснила Рошель, хлюпая носом. – Я просто не хотела, чтоб тут стало грязно.

– Я, конечно, одобряю, что ты перенаправляешь слезы полезным для природы образом, но мне все равно кажется, что существу из камня неразумно так высовываться из окна. – Венера похлопала по соседнему креслу. – А теперь садись и рассказывай, что случилось.

– Не волнуйся, я бы не упала, – отозвалась Рошель, забираясь на кресло, перевитое кисеей на манер мумии. – Ах, Венера! Я не хочу сваливать на тебя мои проблемы!

– Мы теперь друзья, а друзья для этого и существуют. Так что давай, делись.

– Я – ужасная горгулья! Меня следует изгнать из союза горгулий и пустить на гравий! – застенала Рошель.

– Я вполне допускаю, что у горгулий есть свой союз – очень уж вы любите придумывать и соблюдать правила, – но они нипочем не пустят тебя на гравий, – заверила ее Венера. – И хватит об этом. Что случилось?

– Гарротт прислал мне Смертьпочту! – выдавила из себя Рошель и снова разразилась рыданиями.

– Письмо или открытку? Ты разочарована, что он не написал тебе просто по электронной почте и не избавил тебя от мороки с зомби? – поинтересовалась Венера. – Погоди, я что-то отошла от темы. Так что было в пакете?

– Не знаю. Я его не открывала. Я себя чувствую такой виноватой! Гарротт шлет мне пакеты из Скарижа, а я что делаю? Мечтаю о Дьюсе!

Венера схватила большой конверт и одним махом разорвала его. Она достала единственный розовый лист бумаги и медленно прочла его про себя.

– Что сначала: хорошая новость или плохая? – поинтересовалась она у Рошели.

– Чего-чего?

– Ну ладно, начну с плохой новости. Всегда лучше заканчивать чем-нибудь позитивным, – заявила Венера и театрально откашлялась. – Это любовное стихотворение.

Рошель, совершенно раздавленная грузом вины, лишь покачала головой.

– А вот и хорошая новость: стихотворение плохое.

– А почему эта новость хорошая? – удивилась Рошель.

– Как почему? Потому что это показывает, что никто из вас не совершенен. Может, ты немножко втюрилась в Дьюса – как и половина девчонок школы, – но зато Гарротт пишет ужасно нудные и неоригинальные любовные стихи, – объяснила Венера и зашагала прочь, унося с собой послание.

– Погоди! Что ты делаешь?

– Собираюсь сунуть его в мусорную корзину.

– Но это же любовное стихотворение от Гарротта! – запротестовала Рошель.

– То есть ты хочешь его сохранить? – переспросила Венера, помахивая письмом.

– Да! – решительно заявила Рошель.

– Ну тогда ладно, – смилостивилась Венера. – Но обещай мне, что если вы когда-нибудь расстанетесь, ты отправишь эту бумагу на переработку.