Лучшие страхи года

«Loup-garou» почти сразу же стал среди наших друзей чем-то вроде шутки. Однажды вечером я объяснял, что со мной произошло, одной паре, приглашенной к нам на ужин, жена заметила слезы, выступившие у меня на глазах, пока я рассказывал сюжет, — и все сильно позабавились за мой счет. Я поддержал веселье, упрекая жену за то, что в фильме она бросила меня ради другого, видимо тем самым позволив мне напасть на нее и любовника, а потом совершить самоубийство.

Ивонн была очарована идеей фильма, и мы с ней решили, что попытаемся посмотреть его вместе. Но малоизвестное французское некоммерческое кино почти невозможно найти в провинции, и прошло несколько лет, прежде чем я смог отыскать хоть какое-то упоминание об этом фильме. Я покупал одну за другой книги о вервольфах, как художественные, так и нет, но внезапно мне пришло в голову, что свою власть над людьми фильм унаследовал не у легенд — это был результат искусной работы его создателей, — и тема оборотней быстро утратила для меня свое очарование.

Зато продолжал расти мой интерес к зарубежному кино, вместе с моей видеоколлекцией, и вскоре я стал весьма сведущ в европейском артхаусе. В ходе своих исследований я нашел упоминание о «Loup-garou» в биографии режиссера, Алена Леграна. Там говорилось, что фильм так и не был выпущен в прокат, потому что пал жертвой цензуры (прежде всего из-за снисходительного отношения к подростковому сексу). Несколько лет спустя я прочел в Интернете, в базе данных о французском кино, что фильм не только не вышел в прокат, но даже не был смонтирован. Утверждения повторялись, слово в слово, в других базах данных, и, хотя большой справочник по европейскому кино позже исправил эту ошибку, в Интернете эти сведения так и остались в прежнем виде. В справочнике также говорилось, что, со слов посмотревших «Loup-garou» критиков, в фильме великолепная операторская работа сочетается с полностью дилетантской.

Позже я обнаружил еще одно упоминание — на сайте, посвященном оборотням. Там фильм описывался как «разочарование». Говорилось, что «вряд ли его вообще можно отнести к фильмам об оборотнях». И нигде я не смог отыскать сведений о том, как этот фильм посмотреть — хоть в каком-то виде. Без всякой надежды на успех я ввел запрос в поисковик — и ничего не нашел, а еще оставил постоянную заявку на интернет-аукционе и возобновлял ее каждый год, но безрезультатно.

И только пару недель назад я получил по электронной почте уведомление, что фильм выставлен на аукцион. У частного продавца нашелся DVD, который, как тот признавал, был неавторизованной копией никогда не тиражировавшегося студийного видео. Я без колебаний предложил максимальную ставку в пятьдесят фунтов и, хотя других желающих не было, на следующий день поднял ее до ста. В субботу вечером я следил за окончанием аукциона, ожидая, что в последнюю минуту посыплются еще предложения, но никто больше так и не появился.

Таким образом, я выиграл DVD, начальная цена которого составляла пять фунтов.

Диск прибыл по почте два дня спустя — его выслал живущий в Лондоне француз. Никакой квитанции не прилагалось, и на коробке с диском не было ни надписей, ни картинки. Мы с Ивонн решили посмотреть его, не откладывая, как только дети улягутся спать. У нас была наготове открытая бутылка красного вина, но тупая головная боль, на которую Ивонн жаловалась перед этим, усилилась, грозя перерасти в мигрень, и жена отправилась в постель.

Я решил, что все равно посмотрю фильм. Я знал, что куда приятнее было бы это сделать несколько дней спустя, когда Ивонн почувствует себя лучше, но после стольких лет ожидания я больше не мог терпеть.

В тишине спящего дома я уселся перед телевизором и нажал на пульте кнопку «пуск». Титры появились точно так же, как в маленьком кинотеатре пятнадцать лет назад. Вначале картинка пару раз дернулась, но потом выровнялась. Качество было хорошим, звук — чистым, а музыка — такой же навязчивой, какой осталась в памяти. В глубине души я боялся, что все будет не совсем так, как мне запомнилось, но начало было столь же прекрасным, и мне не терпелось увидеть мальчика, идущего к дому фермера. В нужный момент он появился, и закадровый голос героя рассказал об одержимости числом четыре. Меня охватила дрожь.

Пока камера плыла по кухне, я заметил множество новых деталей, ускользнувших при первом просмотре. Во-первых, буфет, очень напоминавший тот, что действительно был когда-то у родителей жены. Мать героини тоже очень напоминала мать моей Ивонн. Я затаил дыхание, когда юная Ивонн начала спускаться по лестнице, но тут же был совершенно сбит с толку.

Девушка совершенно не напоминала ту, что запомнилась мне. У актрисы были темные волосы, а сама она оказалась пухленькой, в противоположность довольно тощей предшественнице. Словно нарочно не обращая внимания на мое замешательство, актриса играла эту роль так, будто та всегда принадлежала ей.