Лучшие уходят первыми

Предстоящий разговор с Чумаровым оптимизма не добавлял. Сначала бестолковая девица Окулова, которую он напрасно прождал двадцать минут, потом скользкий Пашка Рыдаев и разгильдяи актеры. А на закуску Чумаров. Федор представил себе жирный подбородок генерального директора, тугой накрахмаленный воротничок его дорогой рубашки, шикарный галстук, бесцветный лак на ногтях, массивный перстень на безымянном пальце правой руки, удушливый запах парфюма. Чумаров вызывал в нем чувство, близкое к гадливости. Ему было непонятно, как Людмила Герасимова могла спать с таким мужчиной. А Регина? О, женщины!

Он приостановился, раздумывая, не вызвать ли генерального директора повесткой, но потом решил, что лучше застать его врасплох и взять тепленьким.

Чумаров был у себя. Федор кивнул и миновал, не задерживаясь, молоденькую секретаршу. Вошел без стука в кабинет шефа и закрыл за собой дверь. Чумаров поднялся из-за стола да так и остался стоять, не сообразив, то ли выйти навстречу, то ли протянуть руку через стол. Капитан без приглашения уселся в кресло.

– Ничего, что я без предупреждения? – спросил он и мысленно поморщился – вопрос прозвучал издевательски. – Виктор Данилович, во время нашей первой беседы вы скрыли от меня ваши отношения с Герасимовой. Я хочу знать почему.

Чумаров плюхнулся назад в кресло и уставился на капитана. Вид у него был затравленный. Вдруг он закрыл лицо руками и зарыдал. Из глубин его вырвались отвратительные утробные звуки, он судорожно всхлипывал и тряс головой. Федор, не ожидавший ничего подобного, опешил и чертыхнулся. Только чумаровских истерик ему не хватало! Он взял бутылку минеральной воды, оглянулся в поисках инструмента. Не найдя, открыл бутылку о край журнального столика, стараясь действовать как можно аккуратнее.

– Виктор Данилович, перестаньте! – воззвал он. – Ведите себя как подобает мужчине. Ну же! Пейте воду!

От Чумарова несло перегаром и какой-то сладковатой дрянью. Он стал жадно пить из горлышка. Лицо его покраснело и намокло от слез, с усилием дергался жирный кадык. Утершись рукавом, Чумаров застыл, уставясь остекленевшим взглядом в угол комнаты. Федор, которому надоели спектакли, собирался призвать допрашиваемого к порядку, но тут он вдруг заговорил, и столько страсти было в его голосе, что Алексеев замер с открытым ртом.

– Я ее ненавижу! – выкрикнул Чумаров. – Ненавижу! Грубая, мерзкая баба!

– О ком вы, Виктор Данилович?

– О моей жене Регине! С тех пор как она узнала про Людмилу, она просто взбесилась. У меня и раньше были… так сказать… сами знаете, как это бывает. Но Герасимова… Она прекрасно понимала, что с Людмилой у меня все по-другому и она по сравнению с ней ничто! Неудачница! Неудавшаяся портниха! Если бы не этот негр, которого она эксплуатирует, никто бы и не знал, что такое Регина Чумарова…

– Почему же вы не развелись? – спросил Федор.

Вопрос был не профессиональным, а человеческим.

– Потому что не встретил своей женщины раньше. А сейчас встретил. У нас были такие планы! Я ведь здесь совсем отупел от коммерции, от Регины, от ее папаши. Я тонул, а Людмила… она меня вытащила. Вы себе не представляете, каким она была человеком! Мы собирались открыть собственную студию. Людмила даже спонсора нашла – Валерия Рунге, племянника нашего известного мецената. Они познакомились, когда она делала передачу о его дяде. Валерий – богатый человек, мы очень на него надеялись. Он живет в Швеции, бывает здесь наездами. Его мать вышла замуж за шведа, когда он был еще ребенком. Он очень хороший человек, глубоко порядочный, бессребреник – другой бы судиться стал за наследство, а он и не поморщился. Как вы знаете, старый Рунге оставил все историческому музею. Валера обещал дать денег. Мы были так рады… Вы себе не представляете, как мы радовались!

– Почему вы скрыли ваши отношения с Герасимовой?

– Не знаю… – промямлил Чумаров. – Это было таким ударом… я испугался! Знаете, мне всегда нужно подумать… Когда вы пришли, мы тут еще ничего не знали… То есть знали, но не думали, что это Людмила. Когда вы сказали… сообщили… я чуть… вы себе не представляете! – Чумаров смотрел на капитана затравленным взглядом, и Федор невольно начал испытывать к нему что-то вроде сочувствия.

– Виктор Данилович, я уже спрашивал вас… Спрошу еще раз. Над чем работала Герасимова в последнее время? Неужели вам ничего об этом не известно?

Чумаров задумался. Потом сказал виновато:

– Не знаю, честное слово. Понимаете, Людмила была очень самостоятельным человеком. Она никогда не делилась своими замыслами и не нуждалась ни в чьих советах. Она всегда знала, что делает. Боюсь, я ничем не могу вам помочь. Может, в ее бумагах… Ваши люди их просматривали. Хотя не думаю. У нее был диктофон… все ее идеи хранились там.

– Скажите, Виктор Данилович, ваша жена знала об отношениях с Герасимовой?

– Знала. У нас в городе ничего не утаишь. Я никогда не думал, что это ее так взбесит. Раньше… во всяком случае… ей было чихать. Она тоже не ангел, между нами…

– Вам известно, что ваша жена встречалась с Герасимовой около двух недель назад?