Лучшие уходят первыми

В начале девятого вечера Виталий Вербицкий оставил пределы своего узилища, душевно распрощавшись с новыми товарищами. На улице он был восторженно встречен верными друзьями все в тех же сценических костюмах. Компания, побросав транспаранты на тротуар, сразу же отправилась в знакомый погребок, довольно дрянной, где актеров поили по дружбе, за так – всего-навсего десяток билетов на очередную премьеру. Это доказывало: не вымерли еще настоящие ценители искусства. Виталий несколько раз порывался встать и уйти, но актеры держали и не пущали. Около десяти отяжелевшему Вербицкому удалось наконец вырваться из цепких рук соратников, и он отправился домой.

В подъезде, как всегда, не горел свет – соседи никак не могли договориться об оплате за электричество. Дверь в квартиру режиссера можно было открыть перочинным ножом, что он и проделал, так как ключ, видимо, где-то выпал.

Виталий переступил родной порог с чувством, похожим на ностальгию. Снял трубку телефона, висящего в прихожей.

– Это я, – сказал он, когда ему ответили. – Да, уже дома. Только что. Придешь? Поговорить надо. Жду.

Он бросил на кухонный стол несколько квитанций, которые достал из почтового ящика. Заглянул в холодильник. Потом в буфет. Достал початую бутылку водки, налил в мутный стакан. Выпил, не почувствовав вкуса.

Глубоко задумавшись, он стоял с пустым стаканом в руке посреди кухни. Потом провел рукой по заросшей щеке. Подумал, что надо бы побриться, да только рукой махнул. Отправился в комнату. Вернулся на кухню. Заглянул в спальню. Бесцельно послонявшись по квартире, достал из шкафа свежее полотенце.

Вода в кране, к счастью, была. Правда, едва теплая. Виталий, поеживаясь, влез в ванну. Стоя под струями воды, думал, что пережитый опыт пойдет ему на пользу. В камере он познакомился с интересными людьми. Теперь он знает, как это бывает. Литература литературой, а собственный опыт бесценен. Он напишет историю режиссера, попавшего в тюрьму к ворам в законе и убийцам. Они начинают издеваться над ним. Главный пахан, патологическая сволочь, отдает приказ избить его, отнять пайку, подложить гвоздей в подушку и так далее. Вся камера помирает со смеху.

Он опишет чувства умного и тонкого человека, которого запирают в одну клетку со всяким зверьем. В итоге интеллект побеждает – он их укрощает…

Мысли режиссера переключились на убийство Людмилы Герасимовой.

«Абсолютно идиотское совпадение… или… недоразумение, – думал он. – Ничего не понимаю. Прямо в масть. Как всякое недоразумение, имеет объяснение… должно иметь… А вообще, если подумать – чего только не случается в жизни!»

Когда-нибудь он напишет пьесу… Другую пьесу. Вроде шекспировской «Комедии ошибок», со всякими дурацкими совпадениями. Вспомнив Шекспира, Вербицкий повеселел.

«Зачем новую? – пришло ему в голову. – Можно переосмыслить Шекспира. Все равно старина Билл безбожно устарел!»

Мысли режиссера плавно потекли в другом направлении. Завтра он отправится с ребятами в Дымари. Они захватят из города жратвы, бухла и весь день будут валяться на берегу славной Донки, а он расскажет им о пережитом.

«Жизнь все-таки хороша, черт побери!» – подумал Вербицкий, который по природе своей был оптимистом, хотя и с приветом.

…Он не услышал, как приоткрылась незапертая дверь – лишь легким сквознячком потянуло. Не услышал шагов. Человек вошел в ванную и бесшумно прикрыл за собой дверь. Подошел ближе, потянул за полупрозрачную зеленую клеенку…

Виталий почувствовал легкий толчок под левую лопатку и укол, будто укусила пчела. Он не то вздохнул, не то всхлипнул и вскрикнул от боли в груди. Дышать стало больно. Ослепительные, бешено вращающиеся огненные круги появились у него перед глазами. Пальцы скользнули по мокрому кафелю стены, и он стал медленно оседать. Перед тем как потерять сознание, он еще успел удивиться красным пузырям, вскипающим под струями воды на дне ванны… и подумать, что сочетание красного цвета… крови?.. и белого кафеля… эффектно… и удивительно красиво… что нужно это запомнить… на всякий случай… на всякий случай…

Лестничный сквозняк приоткрыл незапертую дверь квартиры режиссера и с оглушительным стуком захлопнул. От удара дверь распахнулась снова, и снова сквозняк сердито захлопнул ее. Минут через десять непрерывного хлопанья на площадку выскочила осатаневшая соседка и, выкрикивая всякие слова, вроде: «Погибели на вас нет, ироды проклятые… проклятые убийцы… тюрьма плачет!» – ворвалась в квартиру режиссера. Фурия промчалась через коридор, услышала звук льющейся воды и бросилась в ванную. Режиссер лежал в громадной чугунной ванне прошлого века, подмяв под себя клеенку. Ванна была наполнена красной водой, которая уже лилась через край. Соседка от неожиданности издала вопль, но быстро пришла в себя. Всю свою жизнь до пенсии она трудилась операционной медсестрой в городской больнице и не боялась ни бога ни черта.