Лучший частный детектив

— Всё, ребятки, прошу прощения, но должен покинуть вас в связи с банальной усталостью. Даша, тебя подбросить?

Даша вопросительно взглянула на меня.

— Спасибо, Лёша, но мне нужны женские руки, чтобы ликвидировать последствия ужина. Потом я провожу её.

— Да, я помогу Игорю на кухне.

— Ну и славно. Я отбыл, до завтра коллеги!

Мы попрощались, и Успенцев ушёл. Заложив руки за спину, Даша стояла, прислонившись к кухонной двери. Я подошёл к ней вплотную:

— Дашенька, радость моя, скажи, ты останешься у меня, если я тебе это предложу?

— А ты предложишь?

— Конечно.

— Тогда для начала, может, ты хотя бы обнимешь меня? А то, похоже, я никогда не дождусь от тебя такой малости.

— Прости, Дашенька, виноват и сейчас исправлю это недоразумение.

Я обнял девушку. От волос шёл слабый запах хвои. Я осторожно поцеловал аккуратный пробор, затем шею, мочку розового ушка. Её губы были горячими и мягкими. Целовались мы так, словно не делали этого, по меньшей мере, сотню лет. Я не помню, как мы оказались в постели, и не могу припомнить такой феерической ночи, которая последовала вслед за этим. Уже около полуночи, опустошённые и без сил, мы обняли друг друга и мгновенно уснули.

Проснулся я внезапно от знакомого мне некомфортного ощущения, которое возникало вследствие интуитивного понимания того, что для окончания работы не хватает какого-то штриха, после нанесения которого картина происходящего приобретает завершенный вид. Рядом, свернувшись калачиком, беззвучно спала Даша. Я прикоснулся губами к её плечу, осторожно освободил затёкшую руку и сел на краю кровати. Совсем недавно что-то существенное прошло мимо нашего внимания. Что бы это могло быть?

Я несколько раз прогнал в памяти события сегодняшнего вечера и понял, что это могла быть какая-то фраза из записной книжки Хромова в тот момент, когда её страницы без должного внимания прошли перед моими глазами. Стрелки на светящемся циферблате настенных часов показывали два часа ночи. Поправив одеяло на спящей девушке, я беззвучно отправился в кабинет.

Старый блокнот лежал в ящике стола. Включив настольную лампу, я стал внимательно читать записи, и спустя буквально пять минут нашёл требуемую фразу. На предпоследней странице Хромов записал: «Средства, на которые планировалась жизнь за границей, увы, так и не были использованы по назначению. Не судьба. 22 июня 1938 года».

Вот теперь всё стало на место. Саквояж, о котором рассказывал Старик, существовал. И, скорее всего, он должен находиться где-то в подземелье. Если следователи, которые будут вести дело о ритуальных убийствах, устроят тщательный обыск, то, весьма вероятно, он будет найден. Устроит ли такой расклад нашу команду? Не думаю…

Я быстро оделся в камуфляж, надел резиновые сапоги, в которых иногда выезжаю на рыбалку, и покинул квартиру. Через пятнадцать минут передо мной в ночном сумраке виднелся дом с ухмыляющимся сатиром. У ног беззвучно текла похожая на ручей прозрачная речушка без имени. Я свернул в тоннель и включил фонарь. Углубление в кирпичной кладке, внутри которого была спрятана от посторонних глаз металлическая дверь, находилось метрах в семи от входа. Поворот рукоятки, которую я предусмотрительно оставил в выдвинутом положении, — и предо мной открылся тёмный проём, ступени, ведущие вверх.

В подземелье ничего не изменилось. Исчезли только трупы да оружие на незаметной полке. Я тщательно обследовал каждый квадратный сантиметр основной камеры, но тщетно: тайник здесь явно отсутствовал. Тогда мне пришлось зайти в боковое помещение, в котором находились камеры для заключённых.

Пожелтевшие кости находились в том же положении, что и утром. Позже нужно будет непременно подумать о том, чтобы предать земле этих достойных людей, подумалось мне. Осмотр помещения тоже ничего не дал. Тайник отсутствовал, или я попросту не мог его найти.

Яркий свет фонаря упал на останки Хворостовского, затем я переместил луч на то, что осталось от Копылова, и снова вернулся к покойному журналисту. Что-то в них было не так… Я стал внимательно присматриваться к тому, как были расположены скелеты. И вскоре мне стало казаться, что останки Копылова перемещались уже после его смерти. Возможно, положение костей менялось неоднократно. Интересно, с какой целью это делалось?

Я снял на камеру телефона положение обоих скелетов, а затем вошёл в камеру Копылова. Осторожно сдвинув кости в сторону, я стал изучать керамические плитки пола. Одна из них имела длину, вдвое превышающую размер соседних плиток. Как раз напротив неё в стену был вмонтирован стержень с кольцом, к которому крепилась цепь для узника.

Я надавил на кольцо, и стержень на пару сантиметров вошёл в стену. В камере ничего не изменилось, несмотря на мои многократные повторения этого упражнения. Тогда, надавив на кольцо, я повернул его по часовой стрелке. И в тот же миг нестандартная плитка довольно высоко поднялась над уровнем пола. По углам она опиралась на стержни. Под ней оказался тот самый тайник, который я искал уже третий час подряд. Он был обшит деревом, и в нём стоял небольшой саквояж жёлтой кожи.