Лучший частный детектив

Огромный, залитый светом центральный зал комплекса был заполнен любителями шопинга, наполнен лёгким шумом и ненавязчивой музыкой. Мы эскалатором поднялись наверх, выбрали уютный столик у окна и сделали заказ, рассчитывая пробыть здесь до глубокой ночи. Апрель в этом году выдался холодным, дождливым и не располагал к прогулкам.

Вскоре на нашем столе красовались сырная нарезка и бутылка французского вина. Официант разлил бордо в бокалы и удалился, сказав, что основной заказ будет готов минут через сорок.

— Ну что, друзья, — начал Успенцев, — предлагаю выпить за очередную удачную публикацию Игоря. Пусть, дорогой, писательская удача всегда сопутствует тебе, чтобы мы вместе ещё много раз могли выпить за очередной литературный шедевр.

— Спасибо за «шедевр», тронут, и будем здоровы!

Мы чокнулись и пригубили чуть терпкое вино.

— Как вкусно! — заметила Даша. — Давно хотела попробовать что-то подобное.

— Так что же ты молчала? Для этого всегда можно найти подходящий повод. Скажи, Лёша, что я не прав?

— Не скажу, ты прав как всегда. Но вот что внезапно пришло мне в голову, коллеги, сейчас, даже не знаю почему. Помнишь, Даша, как в тот нелёгкий вечер последней нашей встречи с твоим, прости, немного чокнутым родственником, ты сказала, что владеешь некоей тайной. Причём не просто тайной, а Тайной, которая пишется с большой буквы. И ты ещё заметила, что расскажешь о ней только тогда, когда увидит свет повествование Игоря о наших приключениях в Крыму. Ну, так означенное событие произошло, мы по этому поводу выпили и ждём, Дашенька, твой рассказ.

— Да, — поддержал я Успенцева, — расскажи нам, Даша, о своей тайне. Может, нам и её удастся раскрыть, а то как-то давно в нашей жизни не было серьёзных проблем. Скучно живём, коллеги, пора что-то предпринимать. Кстати, не выпить ли нам за то, чтобы проблемы, возникающие в нашей жизни, всегда имели бы счастливое разрешение?

Мы снова выпили, похвалили сыр и стали ждать. Девушка собралась с мыслями и начала рассказывать.

2

— В областном архиве, где я работаю, собрано множество самых разнообразных материалов. Чего там только нет: газеты прошлых лет, протоколы загсов, церковные книги, образцы изделий, подлинники документов различных организаций, бумаги известных людей. Всё это систематизировано, разложено по разным коробкам, пронумеровано, а в настоящее время оцифровывается и заносится в электронный каталог. Архив, для сведения, это серьёзное учреждение, которой выполняет не только сберегающие, но и научные функции.

Повторяю: там бездна информации, но самое интересное, как я выяснила, содержится на полках с надписью «Разное». Сюда попадает то, что по каким-то причинам не вписывается в общую систему классификации.

— Извини, — прервал её Успенцев, — и что же это может быть, например?

— Это может быть, скажем, чьё-то обращение в сам архив и переписка по этому поводу, какие-то личные бумаги, например, того же академика Писаржевского, документы, связанные с редкими, необычными событиями, произошедшими на территории области и города за последние два столетия, а также многое другое.

И вот однажды, помнится, это было в конце октября прошлого года, перебирая коробки с документами на дальней полке с надписью «Разное», я обнаружила одну из них, лежащую в самом углу. Она была покрыта пылью, было ясно, что её давно не открывали. На наклейке значилось: «Мина Семёнович Копылов: 1899–1900». Я знала, что в архиве существуют материалы по этому человеку, но в другом месте и в большем количестве. Эта же коробка лежала почему-то отдельно. Разумеется, я открыла её.

Внутри находились старые, дореволюционные ещё городские газеты, такие как «Приднепровский край», издателем которой, кстати, и был Мина Копылов, часть какого-то письма, написанного каллиграфическим почерком, и ничего более. В каждом из номеров, начиная с октября 1899 года, либо рассказывалось об очередном преступлении, совершённом убийцей-маньяком, либо обсуждался ход полицейских расследований и высказывались какие-то предположения по этому поводу.

Первое убийство произошло на улице Безулевской, и жертвой его стала молодая женщина. Преступник ничего не взял из ее вещей, не тронул ни сережек, ни золотого браслета с красивой гравировкой, ни платинового кулона. Он просто перерезал ей горло, раздел и придал телу позу эмбриона. Женщина из мещанского сословия была незамужней и, по словам безутешных родителей, только собиралась под венец, но с кем, им было неизвестно.

Спустя неделю убийство повторилось на соседней улице. Почерк был тем же: молодая незамужняя женщина, перерезанное горло, нетронутые золотые украшения. Отличие состояло лишь в иной позе мёртвого тела и в том, что в этот раз убийца на лбу убитой вырезал изображение, которое из-за потеков трудно было разобрать.