Лучший друг

– Твои сомнения вмиг рассеются после того, как увидишь меня с ней в постели, – его прервал истошный крик и каркающий смех явно задыхающегося младшего брата. – Посмейся, щегол. Потом будешь у меня курсы пикапа заказывать.

– Слушай, – начал очнувшийся Егор, – от смертной скуки вокруг можно брать советы даже у тебя… правда, делать это можно только от нечего делать. По рукам.

– Да ладно?

– Я тебе говорю, – захихикал брат и отододвинул от фильтр-кофе Лёшу.

– Я думал, у тебя есть к ней чувства, – прощупывал почву Лёша.

– Ну, это скорее спортивный интерес. Если уж ты сможешь, то я, как настоящий спортсмен, с честью отдам тебе первенство в этой бо-бо-борьбе любви.

Егор говорил с иронией, но в душе он чувствовал некоторую тревогу. Не было сомнений, что Лёша подкован в деле соблазнения намного больше, чем он, но перед ним сейчас стояла преграда неприступная. Как он поступит? Выйдет ли? И если выйдет, насколько никчемным себя почувствует Егор в тот момент? Но он успокоил себя, сказав, что добиться Леры просто невозможно, и стоит расслабиться, наблюдая за жалкими попытками старшего.

Во время завтрака воцарилась тишина. Бьющий в окно свет яркого летнего солнца будто бы издевался над ними своей радостной аурой, однако окружившие солнце грозовые тучи и дым из заводских труб немного приглушили это природное счастье. Чуть приоткрыв жалюзи, Егор посмотрел вниз и чуть не поперхнулся. Вид ржавой лестницы, завешанной сушащимся бельем соседей, чуть не выдавил из него слезу. Жуткие виды.

Однообразность последних дней теперь чувствовалась явно больше, чем раньше. Завтрак из шести яиц – по три на каждого, – кусочка ржаного хлеба и ломтя мягкого желтого сыра начинал уже становится не роскошью, а самой настоящей едой затворников, навсегда прикованных к своей сычевальне невидимыми узами. Смотря на сосредоточенное лицо Лёши, Егор и в нем тоже не видел особой радости, но, несмотря на это, тот никогда не показывал своего недовольства. Словно собирая его в себе, старший холодно занимался делами, а потом раскрепощался на пьянках или вечерами за пивом открывался миру.

Стоило Егору задуматься о своем одиночестве, как тишину прервали гудки. Обернувшись, Егор увидел, как брат терпеливо ждал, пока ему не ответит до боли знакомый номер.

– Чувак, ты же сам говорил, что ее прическа – это смех! – судорожно начал искать причины для оправданий Егор. В этот момент он почувствовал сильную неуверенность в себе и какой-то страх. – Ну она же лесбиянка, – эти слова он спародировал голосом брата уже от отчаяния. Гудки прекратились, на экране появились четыре нуля.

– Какого хрена, – протянул сонный женский голос.

– Привет, Лера. Это Лёша – погуляем сегодня? На улице вышло солнце, а университет наконец перестал душить.

– Ненавижу солнце и идиотов, которые звонят мне с утра!.. Это Лёша… Лёша Постулатов? – ее голос дрогнул. – Ха-ха, привет, Лёша.

– Твоя проницательность заслуживает премии. Так что думаешь? Я как раз знаю прекрасный парк с заросшими до фундамента виноградниками домами. В них жили по большей части проститутки, но зато там невероятно красиво. Да и людей немного.

– Это не сработает, придурок! – тихо прошептал Егор, слепо уверенный в том, что Лера на такое не ведется.

– Ха-ха-ха, – Лера разразилась милым смехом, заслышав которые Егор от неожиданности покрылся мурашками. – Конечно, люблю такие места. Но почему ты вдруг решил позвонить?

– Жду через два часа у закрытого метро Немиги, мисс Нуар, – проигнорировав ее вопрос, ответил Лёша и бросил трубку, все так же буднично продолжив жевать три яйца, часть которых томилась на бледно-розовой тарелке.

V

Не проронив ни слова, Лёша собрался и вышел с видом победителя на улицу. Стоило ему закрыть окно, как Егор схватился за голову и принялся перебирать в памяти все действия брата. То, чего Егор добивался с горем пополам полгода, брат сделал за минуту. Это дало ему хорошую пищу для размышлений. Он напряг голову и записал весь диалог с точностью до каждой буквы, прописав эмоции Лёши и даже его мимику с жестами.

Спустя час раздумий и рисования домиков в альбоме Егор так и не пришел ни к каким выводам. От нечего делать он упал на диван и совсем потерялся. Руки было в прямом смысле слова девать некуда, как вдруг в нос ему ударил жуткий запах гноя, сырости, подвала и земли одновременно.

– Древесина гнилая, что ли… – начал монолог сам с собой Егор, как вдруг запах так резко ударил в нос, что того чуть не вырвало. – Что за черт!

Зажав нос, он вскочил на ноги. Спустя минуту запах и интерес к переменам прошли. Он грустно упал на диван, как в нос снова ударил жуткий смрад, словно усиленный многократно. Повернув голову, Егор заметил струйку дыма, медленно выплывающую из-за дивана. Встав снова и окинув взглядом исполинских размеров диван, занимавший всю ширину стены чердака, Егор взгрустнул, даже отчаялся, но горячий нрав и появившееся занятие, пусть то будет даже уборка, не дали ему махнуть рукой.