Лучший друг големов

Интересно, а караван-то до Ракхигарки дойдет? И если дойдет, то в каком виде?

Дожидаться каравана я не планировал. Обогнал я его прилично, и в отличие от местных жителей мне от него ничего не надо. Так что я пару дней отдохнул, отмылся, сдал вещи в стирку, наелся нормально приготовленной еды, прикупил продуктов в дорогу и двинулся дальше.

Но перед моим отъездом вести из каравана все-таки пришли. Напал на него барон Ранджит, о котором я услышал немало всякого разного. Сначала мне это было неинтересно, но оказалось, что барон — местный возмутитель спокойствия и я вполне могу с ним еще не раз столкнуться. Так что стал прислушиваться.

— Без году неделя, как в наши края с запада переехал, и уже успел все перебаламутить. Во все дырки лезет, всякой бочке затычка, — примерно так, с поправкой на местные идиоматические выражения, характеризовали его соседи.

Жил себе этот барон раньше в западной части Пустоши, со всеми соседями перессорился, потерял почти все владения и сбежал в столицу. Как там дела повернулись — не ясно, но стал ему кто-то из великих благоволить. Герцог какой-то. То ли Чандам, то ли Сувишала, то ли сам король. Так что получил этот Ранджит владения уже на Востоке, а также кучу денег, на которые тут же дружину себе нанял. Большую дружину. Теперь может сразу с двумя-тремя соседями воевать, имея хорошие шансы на успех, чем он и занялся. Но, как выяснилось, мало ему было этого, еще и караваны решил данью обложить. Уже графом себя почувствовал.

Желание всех приехавших в Ракхигарки встречать караван представителей окрестных дворянских семей было однозначным — надо Ранджиту крылья пообломать, а зубы повыбивать. Только дальше разговоров дело, похоже, не пошло. Не привыкли местные бароны объединяться, а поодиночке ни у кого шансов нет. Да и у всех вместе тоже не очень много. Максимум в замок его загнать получится, а вот выкурить оттуда — уже маловероятно. Разве что в рейде его перехватить, но с разведкой у всех местных жителей не очень. Нет таких служб, не по карману никому агентурную сеть содержать. Они и слов-то таких не знают.

Из разговоров я также понял, что караван скоро будет, купцы все живы, но обобрали их изрядно. Все наличные деньги — точно, а товары — выборочно: какие барон Ранджит счел нужными для себя. Грабил не с целью перепродажи, а как если бы сам в Ракхигарки на ярмарке закупался. Только сделал это по дороге, и не сам деньги за товары платил, а купцы ему. За что его, кстати, никто не осуждал. Беспокоились, что много на себя берет, да как бы и всех соседей данью не обложил. И еще вздыхали, что товары теперь наверняка подорожают.

Вот такие тут веселые нравы. Пограничье, одно слово.

Все-таки дальше я поехал также один, попутчиков не искал. Во-первых, городов по пути больше не предвидится, только замки баронов, а поедут в них из Ракхигарки только после того, как закончат свои дела на ожидающейся ярмарке. То есть даже не сразу после прибытия каравана, а неделю-другую спустя. Долго ждать придется.

Во-вторых, не вижу я большого смысла в попутчиках. Защищать, если что, скорее мне их придется, чем они мне помогут. Напрягать чужих слуг на готовку еды и уход за моими лошадьми? Сам справлюсь, да и не уверен, принято ли здесь так себя вести. Одиночество я переношу спокойно, об окрестностях успел разузнать, пока в городке отдыхал. Сомневаюсь, что жители местных замков особо интересными собеседниками оказаться могут; вероятнее, что очень скоро мне от них сбежать захочется. Так зачем связываться?

Следующим городом по этой дороге в древние времена была Джолавира. Сейчас такого города нет, это я выяснил. Но вот замок Касака мне на пути должен встретиться. Возможно, он как раз на месте бывшего города и стоит. Там вроде долина какая-то, для здешних мест очень плодородной считается, только хозяев там давно не было. То есть земли эти чуть ли не герцогу Чандону принадлежали, но из его семьи там никого не было, управляющий со всем разбирался. Теперь, по слухам, герцог эти земли как раз местному баламуту, барону Ранджиту, уступил, но не в подарок, а в качестве приданого за какой-то девицей. Или теткой, так как, по утверждению местных знатоков, молодая жена была отнюдь не молодой. Впрочем, из говоривших так никто ее в глаза не видел, а учитывая всеобщую «любовь» к ее мужу, симпатии она ни у кого не вызывала. Была, правда, сплетня, что насильно ее замуж выдали, но общество тут патриархальное, так что ничего предосудительного в этом никто не видел.