Лучший год в истории кино. Как 1999-й изменил все

Disney выделила на «Своего человека» около 68 миллионов долларов – и это уже после того, как Манн сократил сценарий. Это была поразительная сумма для фильма с небольшим количеством спецэффектов, без значительных коммерческих перспектив и уж точно без задела на сиквел. «Я впервые работал с режиссером, у которого был практически неограниченный бюджет, – говорит Филип Бейкер Холл, сыгравший Хьюитта. – А значит, он мог делать сколь угодно много дублей – даже когда они уже выглядели так, как он хотел. Актеры все время переглядывались: мол, чего он хочет, что ему еще надо?»

По словам Манна, хотел он следующего: «Погрузить вас в сознание этих людей. Я хотел, чтобы вы побыли Джеффри Уайгандом». Отчасти этого удалось достичь благодаря актерам. Манн хотел превратить Кроу в неуклюжего, дубового гольфиста и попросил его почаще поправлять очки, чтобы ухватить врожденную неловкость Уайганда. Поскольку Уайганд в прошлом был знатоком боевых искусств, Манн устроил Кроу на занятия по дзюдо. «Я хотел, чтобы Рассел почувствовал себя уверенно, – рассказывает Манн. – И как только Рассел почувствовал бы уверенность, тренер должен был уложить его на лопатки». Похоже, что это сработало. Уайганд в исполнении Кроу выглядит, будто его уложили на спину, – все понемногу выходит у него из-под контроля.

По замыслу «Своего человека» зрители должны были увидеть мир глазами Уайганда и Бергмана. «Свет, съемка, монтаж, музыка – все сделано для того, чтобы вы оказались там», – говорит Манн. Он ставил камеру над плечами у актеров и близко к их лицам, чтобы зритель видел то, что видят они. В сценах под ярким манхэттенским солнцем он использовал дуговые осветительные приборы, чтобы осветить пылинки и «создать обостренное чувство действительности».

Результатом стал неуютный эффект погружения, особенно в одной сцене ближе к концу – после того, как Уайганд узнает о возражениях CBS против трансляции интервью. От героя ушла жена, а интервью, которое должно было его спасти, похоже, не увидит свет. Он снимает очки и смотрит на пасторальную картинку на стене гостиничного номера; постепенно она улетучивается, а на ее месте мы видим, как две дочери героя, которых ему почти не удается видеть, играют в саду.

Наконец ему звонит Бергман, который находится за две тысячи километров; в поисках мобильного сигнала он бродит по колено в воде у берега. Уайганд берет трубку и разражается руганью:

ДЖЕФФРИ УАЙГАНД: Из-за твоих манипуляций я оказался в этом положении. Пялюсь на здание Brown & Williamson. Окна горят только на десятом этаже. Там юридический отдел. Там мне, блядь, жизнь ломают!

ЛОУЭЛЛ БЕРГМАН: Джефри, ты к чему клонишь? (Пауза.) К чему ты клонишь? Ты много кому нужен, Джеффри. Подумай об этом, подумай об этих людях. Мне уже не хватает героев, старик. Таких ребят, как ты, мало.

ДЖЕФФРИ УАЙГАНД: Да. Таких, как ты, тоже.

Сцена намекает на то, что Уайганд в этот момент дошел до отчаяния: он одинок, бессилен, и его, похоже, навсегда заставили замолчать. Но сам Уайганд говорит следующее: «Я никогда, никогда не задумывался о том, чтобы что-то с собой сделать. Даже в голову не приходило. У меня было дело, и я должен был им заниматься. А тяжелые моменты? Ну, бывали, конечно».

Необходимость прожить вслед за Уайгандом трудные моменты его жизни всерьез отразилась на Кроу, который на несколько месяцев преобразил себя ради роли попавшего в историю ученого. Дело было не только в набранных килограммах и приобретенных привычках. Актер настолько глубоко погрузился в эмоции Уайганда, что после нескольких месяцев напряженной работы ему пришлось попросту сбежать от «Своего человека». Кроу так вспоминал последний день съемок: «Майкл что-то твердил мне про следующий кадр, и тут я говорю: «Никогда такого со мной не было, но с этим персонажем покончено. Все, хватит». Он меня обнял и отпустил. Я поехал в Новый Орлеан, напился и пошел петь в караоке. Потом уехал лечиться».

Майк Уоллес, одетый в пальто и бейсболку, добрался до кинотеатра в Верхнем Вест-Сайде на Манхэттене, купил два билета по пять долларов со скидкой для пенсионеров – один себе, другой жене, – и они уселись в зале как раз перед тем, как погас свет. Дело было осенью 1999 года – без малого четыре года назад он согласился, пусть ненадолго, с решением руководства CBS убрать из эфира интервью Уайганда. Ему наконец-то предстояло увидеть фильм, который воспроизвел один из самых мрачных моментов его многолетней карьеры. Он уже читал сценарий «Своего человека» – и уже был недоволен. «Как бы сказать это помягче? – говорил Уоллес. – [Бергман] нас всех обосрал».