Лучший полицейский детектив

Четыре цветных снимка, словно четыре карты, составляющих выигрышную комбинацию его противника, легли на стол перед Кузнецовым. Или, скорее, легли четыре гадальных карты: болезнь, печаль, дальняя дорога, казенный дом.

— О-откуда у вас это? — лицо Кузнецова посерело, и капли пота на лбу сделались заметнее.

— Это распечатка четырех кадров видеозаписи. Какой видеозаписи, вы прекрасно знаете. И кто на ней фигурирует — в прямом и переносном смысле слова фигурирует — вы тоже знаете. Знаете ведь? — Меньков слегка повысил голос.

— Знаю.

— Итак, кто?

— Цупикова и… и мой… сын.

— Эх, Владислав Леонидович, какой вы, однако… Скупой на слова. Эта запись сделана в кабинете Цупиковой. Как она к вам попала? Ведь запись наверняка была сделана не по инициативе Цупиковой. Помните, как в клубе знатоков «Что? Где? Когда?» ведущий говорит? «Внимание, вопрос?» Внимание, вопрос: кто в кабинете Цупиковой установил скрытую видеокамеру? Владислав Леонидович, минута пошла. Помощи вам ждать неоткуда.

Меньков посмотрел на часы: в прокуратуру надо еще заехать кровь из носу, а время не просто поджимает — давит время.

— Охранник видеокамеру установил, — тусклым голосом ответил Кузнецов.

— Какой охранник? Как он посмел? Насколько я понимаю, Цупиковой в «Заре» подчинялись все — то есть, держали ее сторону в конфликте с Федяевым. Начальник службы безопасности тоже наверняка работал на нее — я так предполагаю.

— Да, — кивнул Кузнецов, — но в службе безопасности имелась брешь — мой и Федяева человек в охране.

— Я рад, что наша беседа оживилась. И этот человек установил скрытую видеокамеру в кабинете Цупиковой?

— Да.

— Но ведь наверняка установил он ее не просто так: авось, Цупикова в своем кабинете кокаин станет нюхать или водку пить… Правильно?

— Правильно, — вздохнул Кузнецов — совсем как человек, решающийся на предприятие с абсолютно непредсказуемым результатом. — Камеру становили после того… В общем, мне стало известно о связи моего сына с Цупиковой.

— И когда это случилось?

— Кажется, в начале марта. Она сама его окрутила.

— А он до того был невинным. Девственником. Он в январе изнасиловал свою учительницу — не один, вместе с тем же Цупиковым и еще двумя… девственниками.

— Что касается учительницы, — Кузнецов затравленно взглянул на следователя, — то он не насиловал ее, только присутствовал. И потом, это еще доказать надо — насчет того, что ее насиловали, а не она сама…

— Ага, она сама решила сняться в порнофильме со своими учениками! Ладно, пока оставим учительницу в покое. Итак, вам стало известно о связи вашего сына с Цупиковой и вы решили воспользоваться этим для собирания компромата на нее или материала для возможного шантажа, так?

— Да.

— Мне интересно, как вашему сыну удалось уговорить Цупикову заняться любовью в ее кабинете.

— А никто ее не уговаривал, — досада и злость слышались в тоне Кузнецова. — Она сама его…

— Заставляла? — Меньков не смог скрыть иронии.

— Да, можно сказать и так, — кого сейчас больше всего напоминал Кузнецов, так это затравленного, зажатого в угол мелкого зверька. Какой там Ричард Гир? Хорек или крыса — даже густые усы вроде как поредели.

— Согласен. Она женщина многоопытная во всех отношениях, а он — семнадцатилетний мальчишка. Итак, была сделана видеозапись. Она первым делом, конечно, попала к охраннику или?…

— Нет, она сразу попала к моему сыну — он знал, где видеокамера установлена, и незаметно от Цупиковой ее изъял. Потом видеозапись попала ко мне.

— А потом?

— Потом — никуда и ни к кому. На этом все и кончилось.

— На этом все и кончилось? — Меньков внутренне напрягся. — Но ведь заказ исходил от Федяева.

— Это не был заказ Федяева. То есть, эта запись, этот компромат ему, конечно, пригодился бы, но…

— Иными словами — вы просто проявили инициативу?

— Можно сказать и так. Но в определенный момент я твердо решил не отдавать эту запись Федяеву.

— Почему? Неужели из конъюнктурных соображений? Поняли, что Федяев уже проигрывает Цупиковой, и лучше держать сторону последней?

— Не только и не столько, — с вызовом ответил Кузнецов. — У меня в то время возник конфликт с Федяевым. Собственно говоря, конфликт это назревал достаточно давно. Но дело не только и не столько в этом…

Он замолчал.

— Понятно, вам не хотелось подвергать своего сына опасности. Неизвестно, что предприняла бы по отношению к нему Цупикова, увидев эту запись.

— Чего там «неизвестно»? Известно, — Кузнецов сжался. — Я почему-то уверовал в силу Федяева и по глупости затеял эту авантюру. Не подумав о том, что Цупикова, увидев запись, приказала бы всех свидетелей в асфальт закатать или еще что-нибудь подобное сотворить.

— А вот тут ваш прогноз и не сбылся. Цупикова видела эту видеозапись.

— Видела?!

Такое изумление сыграть невозможно. Для Кузнецова сообщение Менькова явилось пресловутым громом с ясного неба. Его это сообщение буквально ошарашило.

— Я так понимаю, Владислав Леонидович, — участливо поинтересовался Меньков, — что вы эту видеозапись никому не передавали.

— Нет! — на сей раз прижатые к груди руки не являли собой просто театральный жест.

— Хм… В таком случае кто же? Неужели ваш сын?