Лучший шпионский детектив

Вновь прибывшие малолетние осужденные принялись натягивать на голые торсы рубашки и футболки, которые еще часа три назад сопровождающие, сжалившись, разрешили им снять. Собрав вещи, подростки стали друг за другом в автобусе, а затем по команде выпрыгнули наружу из задней двери. Здесь они опять построились, а сумки и рюкзаки сложили у своих ног. Старшина доложил о доставке заключенных «…к месту прописки» довольно пожилому дядьке в майорской форме. Тот прошел вдоль строя, внимательно вглядываясь в лица вновь прибывших. Затем стал напротив и сиплым голосом произнес:

— Добро пожаловать домой, золотые мои! Забудьте ваши прежние квартиры и дома, потому что вашим родным местом теперь будет это замечательное учреждение. Забудьте ваших родителей, потому что вашими папками и мамками теперь будут местные воспитатели и я, майор Терехов Василий Тимофеевич. Для вас просто — гражданин начальник. Должность моя — заместитель начальника колонии по воспитательной работе. В первые две недели вы будете изолированы от остального контингента колонии. Это означает, что прямо отсюда вы последуете в отдельный особенный барак. Для тех, кто не знает, а не знает никто, поясню — в карантин. Там вас помоют, постригут, проведут медосмотр, переоденут и спать уложат. Сразу же вами займутся активисты нашего учреждения. Они вас введут в курс дела — расскажут о предстоящей работе и обучат правилам поведения. Таким образом, я вам все рассказал и представился. Теперь буду знакомиться с вами. После того, как назову фамилию, ее обладатель повторяет, добавляет имя-отчество, год рождения и, главное, статью, по которой осужден, и назначенный срок. Понятно?

— Да, понятно, — раздался хор нестройных голосов.

— Антипенко!

— Антипенко Валерий Сергеевич! Одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, статья сто сорок шесть — разбой, восемь лет.

— Бакаев!

— Бакаев Сергей Иванович! Одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, статья сто шесть — неосторожное убийство, четыре года.

Алексей как будто заново знакомился с пацанами, с которыми успел подружиться в автозаке, а с некоторыми — и в поезде. Валера Антипенко — смолянин, ростом под два метра парень, они встретились еще на этапе в следственном изоляторе. Сергей — из Орла, перворазрядник по боксу с очень похожей историей. Герасимов Игорь из Орши, совсем еще ребенок. Леша пару раз замечал, как в поезде, отвернувшись к стене, он беззвучно плакал. Гена из Рославля, убивший своего отчима…

— Я повторяю — Мишин! — вывел его из раздумий «простуженный» голос Терехова. — Заснул, что ли?!

— Мишин Алексей Николаевич! Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения.

Статья сто три — убийство без отягчающих, шесть лет.

— Тимофеич, дай нам этого убийцу на перевоспитание! — послышался голос из-за стоящего автозака. — Уж больно мне его морда нравится!

— Рябков, ты, что ли?! Почему не на работе?

— Нас с Лопырем послали за заготовками, — вышли на обозримый простор два мужиковатых амбала в робах.

— Склад в другой стороне. Доложу Корзуну о ваших хождениях…

— Тимофеич, я бы еще забрал того, пухленького, — ткнул Рябков пальцем в сторону Гены.

— Пошли вон, активисты сраные! — заорал майор. — А вы, пацаны, не обращайте внимания, но потом, в отряде, будьте с ними осторожней. Теперь слушай мою команду, золотые мои — поднять свои вещи и… Напра — Во! Шагом марш! Левой! Левой!

Продолжая идти строем в указанном направлении, группа вновь прибывших благополучно проследовала в барак, который собственно и являлся карантином. Здесь Терехов передал «новобранцев» великовозрастным зекам, старший из которых представился Николаем, исполняющим обязанности завхоза. В коридоре все опять построились, а затем по одному с вещами были вызваны в каптерку, где производился обыск с пристрастием. Двое «шмонали», а трое наблюдали. Кроме завхоза, наблюдающими оказались банщик и санитар. Проверяли одежду и содержимое сумок два сержанта. Деньги складывались в общую кучу, хотя в тонкой ученической тетради записывалась каждая сумма и ставилась подпись бывшего владельца. Далее были баня, стрижка и медосмотр. Все вещи, в том числе и одежда, были оставлены тут же, а взамен выдавались черная роба, ватники и грубые неудобные ботинки. Впоследствии «новобранцы» безучастно обнаруживали некоторые свои предметы обихода, одежду и даже сумки у вышеуказанных участников обыска.