Lucky

Парень вообще уверено водит машину. Прямо будто профессиональный гонщик. Господи, сплошные таланты. Это просто какое-то мучительно испытание для моего нежного сердца-находиться рядом с таким потрясающим самцом.

– Я в этом городишке, можно сказать, проездом. Попросил один хороший человек подмогнуть другому хорошему человеку.

– Что-то все у тебя хорошие.

– Конечно, а как же иначе.

– Значит и я хорошая?

Саша скептически покосился в мою сторону.

– Нет, прелесть моя, ты из сучьей породы. Вы, бабы, бываете хорошими только в одном случае, когда заняты своими прямыми обязанностями.

– Даже не хочу уточнять, какими.

Красавец весело хохотнул, подтверждаю мою догадку и резко затормозил перед входом в нужное нам заведение.

Рядом с тяжёлыми дубовыми дверьми маячил мужик, облаченный в форму швейцара, на которой сусальным золотом блестели гусарские эполеты.

– Господи, страсть – то, какая. А внутри что? Цыгане с медведями? Пошлость абсолютная.

Саша посмеялся над моей реакцией и подтолкнул к двери, услужливо открытой перед нами.

– Александр Васильевич, рады вас видеть, – мужик, кланяясь после каждого слова, всем своим видом показывал, насколько счастлив появлению моего спутника в их скромной обители, – Маша, господин Разумовский прибыл с дамой!

Последнюю фразу швейцар гаркнул куда-то в глубинные недра ресторана таким тоном, что, подозреваю, эта неведомая Маша кинулась немедленно расстилать красную дорожку и усыпать путь лепестками роз.

– Разумовский? Серьёзно? Прямо барская фамилия у тебя, мой сексуальный тигр.

– А то, – подмигнул Сашенька, – вот только не оценила ты поутру представившейся возможности познать дворянского тела, так что теперь плачь горючими слезами.

В зале ресторана нас уже ждали. Навстречу устремилась миловидная блондинка. Верхние пуговицы блузки у неё были расстегнуты чуть ли не до пупа. Грудь вздымалась, щеки раскраснелись, а губы приоткрылись и периодически облизывались язычком. Вот это девку прет от вида господина Разумовского… Надо расставить свои приоритеты и приглядеться к Александру свет Васильевичу. Вон оно как другие в его присутствии млеют. Может я, дура, на самом деле, не оценила счастья?

– Чем могу помочь? – скромно потупилась администратор, когда мы уселись за один из столиков.

– Машенька, милая, очень нужна информация.

Разумовский наклонился в сторону блондинки, а она всем телом потянулась ему навстречу.

– Конечно. Спрашивайте.

И все это с придыханием, похожим больше на стоны.

– Скажи мне, тебе вот эта гражданка, – Сашенька как-то пренебрежительно ткнул пальцем в мою сторону, – никого не напоминает? Ты с ней, случайно, не знакома?

Девица уставилась мне в лицо, изрядно этим нервируя.

– Но не она? – на всякий случай уточнил этот гад.

– Нет. Издалека я бы точно перепутала, а вот так, вблизи… Нет, конечно.

Я выразительно сделала брови домиком, намекая Саше, что не мешало бы извиниться за столь вопиющее недоверие.

– А вы могли бы подтвердить одному товарищу, что мы с гражданской Носовой лишь похожи, а никак не являемся одним и тем же человеком?

Девица растерянно посмотрела на Разумовского.

– Эта глупая особа хочет, чтоб ты, Машенька, отправилась к Фоме и побеседовала с ним, – пояснил Саша.

– Вы простите, конечно, но этого я точно делать не буду, Мне спокойная жизнь пока ещё дорога. – Фыркнула блондинка, пожирая взглядом моего спутника.

– Тогда, солнышко, расскажи нам, не было ли у твоей Носовой какой-нибудь великой страсти в последнее время?

– Страсти… Нет. Был какой-то старый мужик. Она с ним ради денег встречалась, а потом прибежала в бешенстве. Этот мудак, говорит, завёл себе другую бабу. Причём вроде как от новой пассии там крыша поехала окончательно. Роковая красотка, типа. Наташка все хотела их поймать на месте преступления. А потом явилась на смену с вещами в руках. Рыдала, что какую-то очень большую глупость сотворил. Заняла денег немного и все. Больше я её не видела.

Саша посмотрел на меня.

– Довольна?

– То есть с той ночи она больше нигде не появлялась, а у вас попросила взаймы?

Блондиночка послушно кивнула головой, даже не глянув в мою сторону. Её внимание полностью было сосредоточено на Разумовском, который цвел от такого обожания майской розой.

– Тогда у меня больше нет вопросов.

Я поднялась и направилась к выходу, а вот Александр оставался на месте, воркуя со своей поклонницей.

– Иди, сейчас приду.

Вот козёл, отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.

Пыхтя праведным гневом, я вышла на улицу и уселась в машину.