Лудингирра

Лудингирра до поры с интересом взирал на то, как лекарь замешивал свою мазь. Но она была настолько зловонной, что Лудингирра не выдержал и как в бреду запричитал:

– Что это за мазь? Хочешь, чтоб я руки лишился? Меня уже тошнит!

В саду появился Эннам.

– Почтеннейший, – обратился он к лекарю. – Ты уверен, что эта мазь поможет моему господину?

– Средство мое исцеляет, – монотонно произнес лекарь. – а помогает – молитва и доброе слово.

Эннам вопросительно взглянул на служителя. А тот невозмутимо накладывал на рану мазь со словами:

– Демон вселился в твоего хозяина. Вот и терзает его изнутри…

– Мой господин был ранен стрелой в бою! – опротестовал Эннам.

– Для раны – мазь, а для исцеления – заклинание от демонов. – он протянул слуге глиняную табличку с текстом. – Читайте перед сном.

Тут мазь стала проявлять свои целебные свойства от чего Лудингирру перекосило в судорогах, и он весь покрылся испариной.

– Эннам! Сделай что-нибудь! Плохо мне!

– Ты что такое натворил, почтеннейший?! – возмутился верный слуга.

– Терпение, уважаемый, терпение… – ничтоже сумняшеся, вздохнул целитель. – Это демон сопротивляется… не хочет, видно, тело покидать. Но доброе слово и смиренная молитва – сделают свое дело. Так что начинайте молиться. С вас пять шеклей.

– Сколько? – хрипнул Эннам.

– Дай ты ему… – умирающим голосом сказал Лудингирра. – Пусть так! Лишь бы помогло…

Слуга отсчитал серебро и выпроводил служителя храма.

– Вот, Эннам, это расплата мне за финиковую рощу! – бил кулаком по скамье Лудингирра.

– Не говори так, мой господин.

– Может следует найти эту женщину… и денег дать, чтоб колдовство сняла… Помнишь, что она сказала?

– Какую женщину? – спросила Дамгула, появившись внезапно, будто из ниоткуда.

– Я тебе не рассказывал… дурная история… – бормотал Лудингирра. – Я, то есть мы… в походе колдунью встретили… Проклятье ее сбывается…

– Мой господин, дозволь сказать. – Эннам собрался с духом. – Моя мать рассказывала мне что амореи исцеляют раны иначе. Они прижигают их каленым лезвием и помогает.

– О, боги! – вырвалось у Дамгулы. – Может лучше мазью? Она же из храма.

– Ты точно знаешь, прижечь – поможет? – Лудингирра приподнял голову от скамьи.

– Так говорят… – оправдывался Эннам.

– Тогда… хорошо, это все же лучше, чем остаться без руки… Накаляй лезвие. Надеюсь, от боли я не сойду в царство теней…

Как же долго длилось время для Лудингирры, пока он ждал Эннама с раскалённым ножом! Он желал, чтобы это случилось сколь можно быстрее или не случилось вовсе. Это ж как надо прогневать богов, чтобы такое страдание терпеть! Где-то в глубине сердца голос вещал ему: амореи же исцеляются! А другой голос – спорил: то амореи! Дикари, им привычно!

И почему во имя исцеления требуется терпеть такие муки? Несправедливо! Кабы можно было извести страдания, если не до конца, то хоть на чуточку – отдал бы за это многое…

– Закрой глаза, мой господин! – Эннам навис над Лудингиррой словно мрак ночной.

– А… Ты уже здесь… принес… хорошо, давай. Дамгула где?

– Она ушла.

– Правильно, не надо ей смотреть… на это.

– Возьми вот…

– Что это? Зачем мне эта деревяшка?

– Сожми ее зубами мой господин, легче будет!

Лудингирра выполнил просьбу. Слуга зафиксировал ему голову и коснулся раскалённым металлом плеча… По всему дому прокатился рев раненного льва, и перекусанная пополам деревяшка упала под ноги Эннаму.

Часть вторая. В рабстве

Глава шестая

Вечером во дворце устраивали пир по случаю примирения Уммы с Эреду и вступления Ургулы в должность главного смотрителя казны и сборов. Лудингирра отпустил Дамгулу на праздник, а сам остался дома. Грандиозные попойки он не любил, предпочитая им иные удовольствия…

Как только супруга ушла он отправился в одно заведение, где надеялся провести время не хуже, чем на царском пиру. Оправдывал он себя тем, что был ранен в бою, а после аморейского лечения требуется иное лечение – более щадящее. Об этом методе он случайно узнал очень давно от своего отца. Они жили тогда в аморейских горах, ожидая ухода Великого потопа. Сейчас в это трудно поверить, но черноголовые[14] во время бедствия жили бок о бок с дикарями. Более того, амореи предоставили черноголовым свои пещерные дома. Строить из кирпича горцы не умели.

Отец, помнится, подвернул ногу. Пришлось обратиться к какой-то женщине, вроде, местной знахарке дабы снять боль. Лудингирра тоже хотел пойти к ней, но к великому удивлению и не менее великой обиде, его почему-то не пустили.

Чем занимался отец в пещере с дикаркой – Лудингирра тогда не понимал. Только слышал стоны отца, а еще – стенания этой женщины и боялся, чтобы отцу не стало хуже. Тимахта провел с дикаркой всю ночь и к утру вернулся совершенно исцеленным. Так, по крайней мере, он сказал сыну.

Здесь же в горах Лудингирра познакомился с очень симпатичной девочкой – аморейкой. Она была чуть старше его; обладала сильным телом бронзового цвета и нравилась ему до безумия. Они вместе лазали по горам; девчонка всегда опережала его и каждый раз повторяла:

– Ну почему ты такой слабый? Настоящий воин должен сильным быть… Вот как я. Смотри…