Луис Альберто

Луис Альберто не знал, куда себя девать от желания тут же раскрыться перед Марианной. Он не мог смотреть ей в глаза и поэтому отвёл взгляд.

– Наверное, вы правы, – сказал он тихо, – мужчине трудно знать, что нужно маленькому ребёнку. Большое спасибо за то, что вы подсказали мне, как её кормить.

– Если вы не против, – предложила Марианна, – я буду приходить и помогать вам.

– Нет, не нужно! – испуганно воскликнул Луис Альберто. – Мне не хотелось бы, чтобы вы делали это.

– Но почему? – спросила Марианна упавшим голосом.

– Потому, – ответил он, стараясь говорить как можно мягче, – что мне пора самому учиться делать это. А если мне постоянно будет кто-то помогать, я никогда не научусь.

Марианна тяжело вздохнула, но не стала спорить с этим человеком, который был так сильно похож на её мужа, что в его присутствии она чувствовала себя даже как-то неловко.

Покормив девочку, она аккуратно положила её обратно в кроватку и нерешительно посмотрела на отца ребёнка.

– Большое вам спасибо, – сказал Луис Альберто, опустив глаза и стараясь не смотреть на неё.

– Не за что, – ответила Марианна и, медленно проходя мимо него в надежде, что он её остановит, вышла из каюты.

Но Луис Альберто не сделал этого, хоть и очень хотел.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

«Санта Роза» стремительно приближалась к Мексике. Уже ясно были видны её берега. О-о, страшные, радостные, неповторимые минуты!…

Буря бушевала в душе Марианны. Она всматривалась вдаль, и ей казалось, что сердце её вот-вот разорвётся или выпрыгнет из груди. Слёзы радости и страха, нетерпения и надежды душили её, лились, обжигая, по лицу… Бедняжка вся дрожала от желания скорей, скорей ступить на родную землю, которая приближалась, – она уже видела и различала до боли знакомые контуры огромного порта Ирапуато! Её охватывала то безудержная радость от близости родного дома, родного неба, всего, что было так дорого и любимо и что, казалось, было потеряно навсегда, то вдруг столь же сильная боль пронзала её всю, её кидало в жар при мысли о потерях и утратах, о всём том бесценном и неповторимом, что ушло навеки, кануло в прошлое. Эти изматывающие чувства и мысли обострялись, причиняя жуткую боль, по мере приближения к своим, родным, таким желанным и долгожданным берегам.

Чем ближе подходил к Мексике огромный океанический лайнер – эта роскошная громада, – тем больше непередаваемая радость побеждала все остальные чувства. Всё внутри её кричало: «Туда! Туда!…» Она была уже не в силах сидеть или стоять спокойно, она то металась из каюты на палубу, напрягаясь и дрожа от нетерпения, смотрела в бинокль, ей вдруг казалось, что лайнер остановился и не двигается, то перехватывало дыхание оттого, что он движется слишком медленно.

Те волнующие минуты, когда «Санта Роза» входила в порт и пришвартовывалась к берегу, были для Марианны столь мучительны, что она почти не осознавала, что делала и что говорила. И когда к ней подошёл Петер со своим младенцем на руках и стал прощаться, она отвечала механически, не слыша и не понимая того, что он говорит. Но и в этом состоянии горячечного нетерпения она при виде Петера, при звуках его голоса не могла отделаться от мучительного чувства, что это Луис Альберто. Марианна поспешила закончить этот тягостный для неё процесс прощания, чтобы перестать слышать этот ужасающе знакомый голос, не видеть его жестов, манеры держаться, походки, всего того, что так ранило её и так напоминало погибшего мужа. Понимая, что мёртвые из гроба не восстают, она относила ощущение того, что это Луис, за счёт своего нервного состояния и с холодком в душе думала, что ей придётся показываться психиатру. Видеть Луиса в чужом человеке было признаком душевной болезни, и Марианна, имея уже некоторый опыт в медицине, знала, что с этим шутить нельзя.

Марианна спустилась по трапу на залитую солнцем территорию порта Ирапуато и поймала себя на том, что ищет глазами кого-то… Кого?… Ну, конечно, кого-то из встречающих. Увы, никто не мог и не должен был её встречать. Она с завистью наблюдала, как сошедшие вместе с ней пассажиры «Санта Розы» обнимались и целовались с пришедшими их встретить родными и друзьями. Огромный красавец порт кипел от приветствий, криков радости, бурных объятий, счастливых встреч, весёлого смеха, детского визга, переливался всеми цветами радуги – прибывших встречали тысячами букетов роз, гвоздик, магнолий.

Грустно, конечно, грустно было Марианне одной, среди всей этой праздничной толпы, среди этих весёлых лиц и сияющих глаз, среди шума, музыки и дивного, бесподобного, чарующего испанского говора.