Луиза Вернье

— Те мужчины, за которых я хотела выйти замуж, либо уже были женаты, либо не собирались жениться на мне. — От воспоминаний у нее на лбу образовались горестные складки. — Мне приходилось иметь дело с ублюдками. Господи! И один из них только утром вышел отсюда. — Она снова разозлилась, но гордо распрямила плечи. — Ну и скатертью дорога! У этого сопляка еще молоко на губах не обсохло, а он решил, что оказывает мне благодеяние. Мне! А я ему еще и денег одалживала, которых уж больше не увижу. Хитрая бестия. Ключ он не получит обратно, даже если приползет на коленях и будет умолять меня вернуть его. Чихать я на него хотела! — И она произнесла с театральным жестом: — «Убирайся! — прикажу я. — Я больше не собираюсь тратить на тебя время». — Но тут ее гневная тирада оборвалась, лицо неожиданно скривилось в гримасу, и на голубых глазах вновь выступили слезы. — Нет, наверное, я не смогу так сказать. Пожалуй, я просто брошусь к нему в объятия, как последняя дура, и буду умолять его побыть со мной еще хоть немного.

Луиза поспешила отвлечь Катрин:

— Я до конца распорю все, что подшила.

Катрин ответила почти машинально, не переставая думать о своем неверном возлюбленном:

— Выдерни каждый стежок кончиком иглы. Ни в коем случае не дергай, не тяни и не цепляй нитки.

Заметив ее отрешенный взгляд, Луиза мгновенно сообразила своим острым умом, что ей представилась хорошая возможность.

— Я проработаю до полуночи. На это уйдет не один час. Мне придется остаться у вас до завтра.

Рассеянный кивок.

— Хорошо. Главное, чтобы ты все исправила. — С трудом осознав, что она пообещала, Катрин потерла лоб руками, посмотрела на плиту. — Ты что-то приготовила? — Она потянула носом воздух, вспомнив, что уже давно ничего не ела. — Пахнет вкусно.

— Я сварила суп из всяких остатков, которые нашла в шкафу.

Луиза научилась варить суп из всевозможных объедков, и, хоть этим и ограничивались ее кулинарные таланты, у нее получались достаточно вкусные супы, если приправить их специями и жареным луком. Когда ее матери оставалось жить уже недолго, Луизе приходилось воровать с прилавков и клянчить у чужих. Но обычно этого хватало лишь на кастрюльку супа. Иногда она даже дралась с другими попрошайками, чтобы добыть себе право на подаяние. Анн-Мадлен Вернье, ослабевшая от болезни, даже не догадывалась, каким образом дочь доставала еду. Луиза взволнованно наблюдала за тем, как Катрин подошла, приподняла крышку кастрюли и попробовала ее содержимое, потом одобрительно кивнула.

— Достань из шкафа две тарелки, — попросила Катрин. — Ты наверняка проголодалась не меньше меня.

И они по-дружески разделили трапезу. Только сначала Катрин умылась, причесалась и переоделась в чистое платье. Обычно в это время она ходила в церковь, но, будучи не в состоянии прийти в себя после бегства любовника, она просто произнесла благодарственную молитву, в которой и нашла утешение. Потом, поощряемая Луизой, с готовностью рассказала ей про свою работу, разбранив свою главную работодательницу мадам Камиллу, лучшую из прославленных парижских портних. Работала она непосредственно под началом мадам Делатур, мадам Виньон и мадам Пальмир, так как мужчин, добившихся в этой области значительных успехов, не было уже много лет. По большому счету, они проделывали довольно нехитрую работу, так как клиенты в основном сами решают, каким будет новое платье, а иногда в целях экономии даже приносят на подкладку старые шелковые платья. Если их желания не выполняют, они отправляются к кому-нибудь еще, а портних в Париже столько, что даже те, кто работает в одной области с мадам Камиллой, яростно конкурируют в ценах.